Мали агрессивно посмотрела на них, когда они подошли ближе. Весь ее вид выражал готовность к обороне. Но было похоже, что она узнала Нетту.

— Добрый день, Мали, — сказала та. — Я хочу представить тебе господина Андре Бринка. Возможно, он твой родственник и хочет поэтому поговорить с тобой.

— Мой родственник? Нет у меня никаких родственников, — резко ответила девушка.

Она была недурна собой. За ее враждебностью и угрюмостью скрывалось нечто такое, что сразу понравилось Андре — и этому не помешало ее нищенское платье. Лицо у нее было приятным, сложена она была хорошо, но волосы были растрепаны, а в глазах таилась неуверенность и беспомощность, несмотря на суровые, грубоватые манеры.

Не дав ему ответить, девушка продолжала:

— Только не говори, что ты мой брат или что-то в этом роде!

— Нет, нет, — улыбнулся Андре. — Но я думаю, что у меня есть доказательства того, что твоя умершая мать и я относимся к одному роду. Мне бы очень хотелось поговорить с тобой, если ты не возражаешь.

Она не знала, что ответить, и стояла, опустив взгляд на свои рваные башмаки.

— Как хотите, — сказала она. — Но только я не отношусь к вашему кругу…

— Не говори мне «Вы», мы ведь с тобой почти ровесники.

Неуверенно взглянув на него, она сказала:

— Мы могли бы пойти в парк, что возле церкви… Там есть скамейки.

— Может быть, нам перекусить? Бросив взгляд на свое платье, она неестественно громко рассмеялась.

— Где ты, собственно, живешь? — спросила Нетта.

— Какое тебе дело?

— Я вовсе не желаю тебе зла, так что ты могла бы ответить повежливее.

С лица Мали исчезло воинственное выражение.

— Я ночую в порту, в ящике из-под грузов, — ответила она.

— Это мы уладим, — сказал Андре. — Но сначала нам нужно поговорить.

— Тогда я вас покину, — сказала Нетта. — Увидимся в семь, да?

Андре кивнул, и она ушла.

— Неужели тебе не стыдно идти по улице с такой, как я? — с вызовом спросила Мали, когда они пересекли площадь и направились к церкви.

— Почему мне должно быть стыдно? — спокойно спросил Андре. При этом ему хотелось добавить: «Здесь все равно никто не знает меня», но вовремя сдержался.

Мали только фыркнула. Они нашли скамейку под высокими, раскидистыми деревьями.

— Нет, серьезно, ты голодна? — спросил он.

— Я всегда голодна. Я к этому привыкла. Заметив вывеску булочной на другой стороне улицы, он сказал:

— Обещай подождать меня здесь. Я тоже голоден.

Он не был на самом деле голоден, но у них появилось бы некоторое ощущение общности во время еды.

Принеся булки и молоко, он сразу увидел насколько голодна она была. Закончив есть она сурово спросила:

— Ну, что тебе нужно от меня? У меня нет времени на то, чтобы сидеть тут с тобой целый день, а то остальные девушки подумают, что я изменяю им.

Он с трудом представлял себе ее роль в женском движении, но теперь у него не было времени расспрашивать ее об идеалах и целях этого движения.

— Многое свидетельствует о том, — начал он, — что твоя мать, а тем самым, ты, принадлежите к весьма специфическому роду. И для нас очень важно, чтобы представители нашего рода держались вместе.

Мы с большой охотой принимаем к себе новых представителей рода — таких, как ты.

— Я совершенно ничего не понимаю.

— На это я и не рассчитывал, но твоя мать…

— Не говори мне о моей матери! Она совершенно не заботилась обо мне.