И мы составляли списки. Франшизу на «Тонкого человека», начиная с лучшего (оригинал) и кончая худшим («Песня тонкого человека»). Лучшие картины небывалого урожая 1944-го. Прекраснейшие моменты Джозефа Коттена.

Разумеется, я могу составлять собственные списки. Например: лучшие хичкоковские фильмы, не снятые Хичкоком. Вот, пожалуйста: «Мясник», ранний Клод Шаброль, – фильм, который, как известно, собирался снять Хич. «Черная полоса» с Хамфри Богартом и Лорен Бэколл – «валентинка» из Сан-Франциско; эту ленту можно назвать предшественницей всех фильмов, в которых герой, чтобы изменить внешность, ложится под нож пластического хирурга. «Ниагара» с Мэрилин Монро, «Шарада» с Одри Хепбёрн, «Внезапный страх» с бровями Джоан Кроуфорд в главной роли. «Дождись темноты» – здесь вновь блистает Хепбёрн. Ее героиня, ослепшая женщина, оказалась в затруднительном положении в своей квартире в цокольном этаже. Я в моем полуподвале обычно впадаю в бешенство.

Теперь фильмы, вышедшие после Хича. «Исчезающий», с его неожиданным финалом. «Неукротимый», ода мастеру Полански. «Побочный эффект», который начинается как длинное скучное повествование, направленное против фармакологии, а потом плавно переходит в совершенно иной жанр.

Ладно.

Известны неправильные цитаты из фильмов. «Сыграй еще, Сэм» – будто бы из «Касабланки», хотя ни Богарт, ни Бергман этого не говорили. «Он жив» – Франкенштейн не приписывал своему монстру какой-либо пол, там сурово сказано: «Оно живое». «Элементарно, мой дорогой Ватсон» – действительно появляется в первом же звуковом фильме про Холмса, но вы этого не найдете в романе Конан Дойла.

Ладно.

Что дальше?

Я открываю ноутбук, захожу на «Агору». Сообщение от Митзи из Манчестера, сообщение об успехах Ямочек 2016 из Аризоны. Ничего примечательного.

В гостиной дома двести десять мальчик Такеда проводит смычком по виолончели. На восток от него четверо Греев, спасаясь от дождя, со смехом взбегают по ступеням крыльца. На той стороне сквера Алистер Рассел в кухне наливает в стакан воду из-под крана.

Глава 8

Ближе к вечеру я наполняю стакан калифорнийским пино нуар, и вдруг раздается звонок в дверь. Я роняю стакан.

Он разбивается, вино длинным языком выплескивается на доски из белой березы.

– Твою мать! – ору я.

Надо заметить, в отсутствие людей я ругаюсь чаще и громче. Эд поразился бы. Я тоже поражена.

Успеваю схватить ворох бумажных полотенец, но в этот момент снова звонят. Кого это черт принес? Я подумала или уже сказала это? Дэвид час назад уехал на работу в Ист-Гарлем – я видела его из кабинета, – и я не ожидаю никакой доставки. Наклонившись, прикрываю пятна полотенцами и иду к двери.

На экране переговорного устройства – высокий парень в узком пиджаке, сжимающий в руках белую коробочку. Сын Расселов.

Я нажимаю кнопку для переговоров.

– Да? – спрашиваю я.

Менее ласково, чем «Привет», более любезно, чем «Кого это черт принес?».

– Я живу на той стороне сквера! – едва не кричит он невероятно милым голосом. – Мама просила вам это передать.

Я смотрю, как он подносит коробку к динамику, потом, засомневавшись, там ли находится камера, медленно поворачивается, поднимая подарок над головой.

– Можешь просто… – начинаю я.

Стоит ли просить его оставить коробку в холле? Боюсь, это не очень-то по-соседски, но я два дня не принимала ванну, кроме того, парня может укусить кот.