Разжав ноги, Сон правой презрительно оттолкнул Элану. Она упала лицом в воду и её тело поплыло к двойному крану в виде диких лошадей, вставших на дыбы. По-прежнему сжимая бритву, Сон нырнул за ней в потемневшую от крови воду.

Схватив мокрый и окровавленный труп Эланы, он быстро поднялся. Прижал тело к стене, ввёл пенис, и у него сразу же произошла эякуляция.

Опустошённый, он позволил мёртвой девушке выскользнуть из рук и упасть в воду. С закрытыми глазами он стоял, подрагивая, прижавшись лбом к стене, сложенной из булыжника — этот булыжник входил когда-то в подъездную дорожку у дома Д.У. Гриффитса. Он чувствовал невыразимую радость. Напряжение, мучившее его последнее время, исчезло. Ум стал ясным и спокойным.

Он не мог полностью удовлетворить свой половой инстинкт без убийства. Для этого уникального эротического танца он нуждался в женщине единственной и несравненной, женщине, превосходящей всё обычное и заурядное. В такой партнёрше ему было необходимо видеть некоторые черты матери, но сформирована она должна быть с учётом его своеобразных потребностей.

Сон всегда искал идеальную женщину. Часто её находил и каждый раз убивал.

Тремя часами позже он танцевал чечётку на полу из полированного чёрного гранита перед камином, украшенным бронзовыми львами, когда кривоногий судья в белой куртке прервал его и сообщил, что пришли три человека за деньгами Ёнсама. Танцевал Сон вместе с Фредом Астэйром и Джинджер Роджерс под видеокассету.

Он ответил слуге, продолжая чечётку.

— Скажи господам, что чемоданы стоят у этой комнаты. Могут взять их и идти. Мне видеть кого-то не обязательно.

Когда слуга закрыл дверь, Сон улыбнулся, думая: Ёнсам, друг мой, вот сюрприз тебя ждёт.

В кабинете на своей вилле позади единственного в Сеуле англиканского собора Ча Ёнсам присел на корточки у пяти кожаных чемоданов на ковре. Ему вспомнились недобрые предзнаменования перед утратой тридцати миллионов долларов. Ёнсам, плотно сбитый человек пятидесяти лет, с нависшими веками и неприятным носовым голосом, никогда не признался бы в том, что он суеверен. Но корейцы традиционно верят в возможность предсказания — от традиции никуда не денешься.

Недавнее предзнаменование было в день рождения Будды — на восьмой день четвёртого лунного месяца. Вечером он пришёл в буддистский храм Чоге-са, купил бумажный фонарик и свечу. Написав имена членов своей семьи на дощечке под фонарём, он поместил в него свечу и зажёг, затем повесил фонарь на одну из проволок, протянутых через двор храма.

В темноте вокруг него мерцали ряды фонариков, повешенных другими молящимися. Ёнсам кланялся и просил Будду проявить милость к его семье. Просил он и дальнейшей помощи в накоплении денег. Уже сам процесс накопления делал его счастливым.

Деньги помогут ему также своевременно уйти с разведывательной работы, не дожидаясь, когда его вытолкнут. С деньгами он сможет скрыться от врагов.

От внезапного порыва ветра его фонарик заплясал на проволоке, а в следующую секунду загорелся и сгорел целиком. Недоброе предзнаменование. Все вокруг пришли в ужас. Загоревшийся фонарь предвещает неудачу на весь грядущий год.

И неудача постигла его сразу же. Вскоре после случая с фонариком у его жены произошёл небольшой удар, а старшая дочь, учившаяся на первом курсе в бостонском медицинском колледже, потеряла ногу, разбившись на мотоцикле. А его двадцатичетырёхлетняя любовница, напористая маленькая сучка, которая от нетерпеливости ничему не могла толком научиться, завела связь с японским кинорежиссёром в надежде обеспечить себе карьеру.

И наконец — катастрофа с банком Пака Сона, поставившая под угрозу уютное будущее Ёнсама. Потеря тридцати миллионов долларов сделала остальные проблемы относительно маловажными. Даже правительственный указ покончить со студенческими демонстрациями в пользу объединения Северной и Южной Кореи не захватил его внимания целиком.