Многие пожилые женщины говорят, что, когда они совершают покупки, работают, занимаются волонтерской деятельностью или физкультурой, молодые люди их просто не замечают. Одна моя знакомая, адвокат, сказала, что, если она стоит в очереди на обслуживание или заказывает еду, молодые люди проскакивают перед ней без очереди к прилавку. Если же она вместе с мужем покупает бытовую технику, мебель или машину, продавцы-консультанты обращаются только к нему. Она горько замечает: «Я стала невидимкой. Вполне могу раздеться догола и так пройтись по залу суда — никто этого не заметит».

Кстати, в невидимости кроются не только минусы. Иногда она помогает ощутить себя свободной. Когда нас не замечают, мы можем делать все что заблагорассудится и наблюдать за происходящим. Невидимость позволяет не волноваться о внешности и поведении. Можно делать глупости, чудить и т. п. Если мы не ходим на работу, не нужно одеваться так, чтобы создавать имидж успешной женщины. Как заметила Эмма из Денвера, «в новом тысячелетии я купила всего одни брюки».

Если захочется, можем постоянно ходить в тренировочных штанах и футболках. Не бывать там, где неинтересно. Однако, хоть порой невидимость нам на руку, о пренебрежительном отношении к пожилым людям так не скажешь, особенно когда мы сами к нему склонны.

Я брала интервью у Сюзанны в кафетерии больницы, где она работала. Это высокая угловатая женщина в костюме горчичного цвета и туфлях в тон. Мы много лет жили по соседству, а так встретились впервые. Я слышала, как о ней отзывались другие: «Самая уверенная в себе женщина из всех, что доводилось встречать», «прирожденный лидер». Сюзанна дружелюбно улыбалась мне, но ее отрывистая манера разговора недвусмысленно говорила о том, что пора перейти к делу.

Мы сразу начали обсуждать стереотипы в отношении пожилых людей. Сюзанна рассказала, что, будучи руководителем и являясь старшей в группе сотрудников, она осознала свою попытку скрыть настоящий возраст и желание казаться такой же молодой, как сослуживцы. Она заявила: «Я хочу жить так, как полагается в моем возрасте. Но это ляжет на мои плечи тяжким грузом».

Сюзанна призналась, что, хоть ей шестьдесят девять лет, она относится к пожилым людям с таким же пренебрежением, как и молодые. Читая в некрологе, что усопшему было шестьдесят девять или семьдесят, она думает: «Ну да, они были такие старые». А потом спохватывается: «Нет, погодите… Боже мой, это мои ровесники. Я не готова умереть».

Сюзанна заметила, что последние несколько месяцев чувствует себя недостаточно уверенно во время публичных выступлений перед большой аудиторией. Она волнуется, громко ли говорит и достаточно ли сильно ее воздействие на слушателей по сравнению с тем, как было раньше. Сказав это, она испытующе посмотрела на меня. «Меня это волнует, потому что со мной что-то не то?» — мы обе засмеялись, но невесело.

Сюзанна взяла кофейную кружку двумя руками и сделала небольшой глоток. Потом призналась, что работа важна для нее, ей это нравится. Но в больнице существует правило — уходить на пенсию в семьдесят лет. Она привыкла к тому, что на работе ее ценят, и волновалась, как будет жить без чувства признания: «Моих друзей-пенсионеров мало кто уважает. Я думаю, что теперь они должны сами испытывать уважение к себе».

В колледже Сюзанна стала исповедовать радикальные феминистские взгляды. Хотя у нее долгие отношения с художником по имени Уолт, она никогда не подчиняла свою жизнь стремлению быть привлекательной и не ставила ее в зависимость от взаимоотношений с мужчиной. У нее было много близких подруг, и она получала удовольствие от занятий разного рода. Хотела бы понять, какие чувства будет испытывать и как станет воспринимать себя, оказавшись самой старшей из женщин в округе.