Еще в 1810 году Дарья в своем салоне первой получила информацию об антироссийской направленности прусско французских и австро французских переговоров; о намерении Наполеона напасть на Россию; о плане австрийского канцлера Меттерниха вопреки союзническому договору с Россией прекратить войну с Наполеоном и заключить с ним сепаратный мир (что и было сделано австрияком предателем, но, благодаря своевременному сигналу Дарьи, это произошло лишь в марте 1812 года). Графиня обо всём немедленно извещала Александра I письмами, которые в целях конспирации подписывала своим прозвищем – «Сивилла».

Однако за исключением подобных ярких моментов политической жизни всё в Пруссии представлялось Дарье совершенно никчемным. Это сказалось на ее отношении к салону: она почти забросила его, занявшись воспитанием детей, сопровождала их в деревню, на море. Но всё это не могло развеять ее сплин, и она тайно надеялась, что пребывание в Берлине скоро завершится. Ура! – ее надежды оправдались, и 30 июня 1812 года Христофор Ливен был отозван в Россию для получения нового назначения.

…Немцы говорят: «из всякого свинства нужно вырезать кусочек ветчины для себя» – как бы ни тяготилась Дарья пребыванием в Берлине, именно там у нее пробудился интерес к международным делам, там она почувствовала вкус к аналитической разведке и сделала первые шаги на этом тернистом пути «как тайный сугубо личный конфидент Александра I». На языке профессионалов это звучит так: «император, выступив в роли оператора, принял Дарью Ливен на личную связь в качестве секретного агента под псевдонимом “Сивилла”».

В туманном Альбионе

В октябре 1812 года, во многом благодаря заслугам своей супруги в предшествовавших событиях, граф Ливен получил должность посла в Лондоне, которая являлась ключевым постом для политической жизни России. В Англии Дарья развернулась во всём блеске своих недюжинных дарований и всерьез занялась дипломатической и разведывательной деятельностью.

По прибытии в Лондон она первое время увлеченно познавала новую для себя реальность, но потом пошла по опробованной в Берлине стезе: открыла в элитном районе Лондона светский салон. Он стал популярен среди «сливок» британского общества: членов королевской семьи, парламентариев, министров, политиков из партий вигов и тори, а она утвердилась в роли светской львицы и общепризнанной законодательницы мод Англии. Однако на достигнутом Дарья не успокоилась и приумножила свой персональный успех на дипломатическом поприще: благодаря своему уму и энергии, стала фактическим главой посольства, превзойдя своего супруга и по дипломатическим способностям, и по политическим талантам.

Местные политики с удивлением отмечали, что графиня Ливен первая и единственная женщина иностранка, которой удалось приобрести настолько серьезное влияние и авторитет среди представителей местного истеблишмента, что она бесперебойно получает информацию обо всех проблемах британского общества из первых рук.

Никому и в голову не приходило, что добытые сведения графиня шлет не в министерство иностранных дел – российскому императору, по каналу, только им двоим известному…

* * *

Получить приглашение в салон Дарьи Христофоровны считалось большой честью. На протяжении 22 лет (1812–1834) то было место неофициальных встреч видных деятелей и политиков всех государств Европы. Имена некоторых завсегдатаев салона всемирно известны: герцог фельдмаршал Веллингтон, герой Ватерлоо, дважды занимавший пост премьер министра Великобритании; великий поэт лорд Джордж Байрон; Шарль Морис Талейран, французский посол в Лондоне.