|
Дамы де Монтихо, разумеется, тоже были приглашены. В какой-то момент, когда Евгения одна шла через зал Маршалов, ее грубо толкнула г-жа Фортуль, жена министра внутренних дел, сказав при этом ядовитым голосом:
— Я никогда не уступаю дорогу авантюристке! Побледневшая Евгения посторонилась и сказала: — Проходите, мадам! После этого она прошла в зал и села за столом императора рядом с матерью. Наполеон сразу заметил, что на глазах у девушки выступили слезы. Он наклонился к ней: — Что случилось? — Случилось, сир, что меня в этот вечер оскорбили, а чтобы не стать оскорбленной во второй раз… Завтра я покидаю Париж… Тогда Наполеон ласково и нежно накрыл ладонью руку Евгении и сказал: — Не уезжайте… Завтра вас уже никто не оскорбит… После обеда г-жа де Монтихо уехала спать с головой, полной радостных предчувствий. На следующий день, 1 января 1853 года, г-жа де Монтихо подумала, что император приедет к ним инкогнито с новогодними пожеланиями и, воспользовавшись этим, попросит руки Евгении. Крайне взволнованная, она распорядилась расставить по всему дому вазы с цветами, надела шелковое платье цвета морской волны и в ожидании подошла к окну. В течение всего дня множество карет останавливалось на Вандомской площади у дома 12, но г-жа де Монтихо так и не дождалась, чтобы из одной из них показался громадный нос, который она так желала увидеть. 2 января графиня еще ждала с некоторой надеждой. 3 января ее ожидание сопровождалось тревогой, четвертого — гневом, а пятого — уже ненавистью. Наконец шестого она пригласила к себе своего кузена Фердинанда де Лессепса, своего бывшего любовника Проспера Мериме и графа де Гальве — своего зятя, брата герцога Альбы. — Что мне делать? — спросила она их. Будущий археолог и историк древних памятников был категоричен: — Надо уехать, покинуть Париж, вообще Францию и тем самым преподать урок Наполеону III. Евгения была того же мнения. — Мы должны уехать немедленно. Никаких слов и прощаний. Потом она призналась, что начала складывать чемодан еще вчера, и вдруг разразилась рыданиями. Тут уж и г-жа де Монтихо взорвалась: — Я не хочу, чтобы ты страдала! Едем в Рим, и пусть наш отъезд будет пощечиной императору. Этот человек просто плут. Он всю жизнь только и делает, что обманывает! Но тут снова вмешался Мериме: — Нет! Не уезжайте. Иначе все подумают, что вы сбежали. Весь двор начнет потешаться… 12 января в Тюильри будет большой бал. Вас туда пригласят. Появитесь на балу и объявите сами императору о своем решении… При мысли о том, что двор может смеяться над ними, г-жа де Монтихо побледнела: — Вы правы. Надо остаться. Будем сильнее их. Но пока г-жа де Монтихо готовилась дать последнее сражение, Наполеона III брали приступом члены его семейства и близкие друзья. Все стремились доказать ему, что именно для подтверждения того, что Вторая империя родилась, он должен заключить союз с какой-нибудь принцессой королевской крови, а не с некоей «м-ль де Монтихо». Всем им он отвечал только одно: — Я люблю ее… Тогда Плон-Плон начал стучать кулаками по столу, принцесса Матильда кричала, что брак этот погубит империю, а Персиньи, ухватив императора за пуговицу сюртука, завопил: — Неужели надо было, рискуя всем, совершать государственный переворот при нашей поддержке, чтобы потом жениться на лоретке… Наполеон III, оставаясь бесстрастным, снова и снова повторял: — Возможно, но я люблю ее… Наконец экс-король Жером положил руку ему на плечо: — Поступай по-своему… Раз ты ее любишь, женись на ней. |
