- Фотопленочка у вас есть? — с надеждой вопросил энтузиаст своего дела.

- Есть, но мне бы не хотелось ее отдавать. Нужно срочно отпечатать большое количество снимков.

- Жаль, — искренне огорчился любитель лепить из грязи. — Будь у нас пленка, мы бы такую конфетку сделали! М-м-м! — Он поцеловал сложенные щепотью кончики пальцев, подразумевая, что получилась бы не просто конфетка, а нечто еще более пикантное. — Ну ничего, наши художники что-нибудь придумают. У нас очень способные ребятишки, с творческими идеями.

Алла опять мысленно подивилась своеобразному искажению нравственности “творческого” коллектива этой газеты — удачно фальсифицировать материал, в их понимании, означает “творить”. По сравнению с их продукцией, ее сценарий дискредитации каширского прокурора выглядел наивно.

- Но журналистка Еремина, писавшая текст, — реальное лицо. Она может не одобрить вставку.

- Ерунда! — отмахнулся профессиональный «скандалист». — Ее фамилию мы снимем и поставим псевдоним.

- Вам виднее, — уступила Алла, подумав, что за дополнительную мзду Еремина согласится на все, что угодно. — А когда материал опубликуют?

- Да завтра же! — обнадежил ее собеседник. — Освободим часть третьей полосы, на которой идут самые забойные статьи, и дадим эту, подогнав текст под нужный объем.

Это Аллу устраивало — пусть делает все, что угодно, лишь бы результат “творческого процесса” завтра появился в газете.

…Отчаявшись найти богатого суженого, Лина Савина сделала ставку на Кирилла Мезенцева. Она сразу поняла, что Регине этот рохля не нужен — не ее уровень. Значит, парень получит отставку, надо лишь вовремя оказаться рядом. Предварительную подготовку Лина провела, умело создавая нужное впечатление, — опыт плести интриги у нее накопился немалый, — и Кирилл ей верил. А когда Регина дала ему от ворот поворот, Лина тут как тут. Хоть Мезенцев-старший и обанкротился во время дефолта, средств на квартиру молодым хватило. Да и бизнес, пусть и не так активно, как раньше, но все же помаленьку крутился.

И вдруг ее тюфяк-муженек устроил взбрык — ну точно осел! — уговорил отца назанимать денег да и ухнул их в какую-то обдираловку. Ни с кем не посоветовался, не разузнал, что за фирма, ввалил кучу бабок и прогорел. Да что он петрит в делах, этот лодырь, привыкший отсиживаться за папашиной спиной! А Мезенцев-старший после второго инфаркта отошел от дел и безвылазно жил на даче.

Теперь по вине ее ослоподобного супруга они прозябают. Лишь надежда на мексиканское наследство позволяла мириться с их нищенским существованием.

Лина разработала стратегию и все эти годы капала Кириллу на мозги, чтобы тот не порывал связи с заокеанским дедулей, почаще писал ему проникновенные письма, изливая теплые чувства. А ее лоботряс-муженек, у которого вместо упорства — упрямство, а настойчивость он проявлял лишь в невероятной лени, не желал брать на себя даже такой невеликий труд, норовил отлынивать. Вот и приходилось Лине самой набирать на компьютере текст очередного прочувствованного послания.

Разве оставил бы дедуля наследство, порви Кирилл все связи еще три года назад?! Да никогда!

Терпения ей не занимать. Пусть муж — мешок с дерьмом, где поставишь, там и стоит, да еще и воняет, — зато есть перспектива подняться выше теперешнего уровня.

Каким бы скромным ни казался на фотографии заокеанский домишко, он стоит денег. И заплатят за него, между прочим, не «деревянными»! А уж теперь, когда стало известно, что дедуля владел дорогим участком земли, Лина и подавно не собиралась отступать.

Попрощавшись с главным «скандальщиком», Алла поехала в офис фирмы “Кентавр”.