Есть мнение, что Эдик скоро перестанет быть прокурором города Каширы. Наказывается не преступление, а глупец, его совершивший.
Когда супруга в очередной раз вернулась — на этот раз из магазина, — Кирилл выглядел испуганным, но Лине ни чуточки не было его жалко. Разве он ее жалел?
- Вовка Дьяконов отравлен, — с удовольствием оповестила она. — Во время обыска изъяли бутылку виски и два стакана.
Дурачок Кирилл даже не поинтересовался — откуда ей все это известно? Этого великовозрастного оболтуса заботила лишь собственная судьба.
- Но я не пил с ним виски!
- Да какая разница! — отмахнулась жена. — Регина имела возможность подсыпать яд заранее, а тебя сделать крайним. Ведь ты там был в означенное время, так?
- Да, — понуро склонил голову бесхребетный супруг.
- Я разговаривала с тремя бабулями, которые в ту пятницу пасли внуков на детской площадке, что напротив Регининого подъезда. Они тебя хорошо запомнили и описали. Ты явился с кейсом, а в нем вполне может уместиться бутылка виски. Любовница ли тебе ее дала или ты сам решил стать отравителем, — не суть. Никаких отпечатков на бутылке не обнаружат. Регина ведь тоже закончила юрфак, она баба умная, проколов не допустит.
Леонид рассказал все, что ему удалось выяснить. Многое пока было из области предположений и документально не подтверждалось, но общая картина сложилась.
Изыскания сыщика подтвердили еще одну Аллину догадку — о связи Эдика с Саввой. Они оказались дальними родственниками — Савва приходился прокурору троюродным дядей. Родился он в Москве, с родственниками не знался, поскольку первую половину жизни преимущественно топтал зону, так что об их родстве в Кашире было неизвестно и на Эдикову репутацию дядюшкина биография не повлияла. После очередной отсидки Савва лишился московской прописки и обосновался в Кашире. Когда сопутствующие “перестройке” негативные социальные явления выпестовали преступников новой формации, Савва сколотил банду из таких же оголтелых уголовников, сразу же прославившуюся своей жестокостью, и стал промышлять рэкетом, похищением людей с целью выкупа и прочими типичными для нового времени преступлениями. Яков Паршин в то время жил в Кашире и тоже входил в группировку.
Психопат Савва, ко всему прочему, был еще и садистом. Семь лет назад он лично истязал, а потом зарезал, молодого коммерсанта, не пожелавшего платить ему дань. Улик было много, подонку грозил новый срок, убийство с отягчающими обстоятельствами было уже третьим на его уголовном счету. И тогда Савва вспомнил, что в прокуратуре работает троюродный племянник.
Карьера Эдуарда Савватеева стремительна шла в гору, и ему совсем не хотелось, чтобы начальство узнало о том, что его дядя — тот самый уголовный авторитет, который держит в страхе жителей Каширы. От имени Саввы парламентером выступил Яков, шантажируя шурина, — мол, дядя оповестит об их родстве, если Эдик его не отмажет. Яков Паршин взял убийство на себя, сделав “чистосердечное” признание — мол, застал парня со своей дамой сердца и не совладал с собой. Эдику удалось договориться со следователем — тому хотелось поскорее сдать дело, и на все несостыковки он закрыл глаза. Тем более, имелось чистосердечное признание Паршина. Яков подробно живописал, как бил и колол ножом жертву, — мол, хотел поучить, что ни к чему лезть в чужой огород, — нашлась и лжесвидетельница, подтвердившая, что спала и с Паршиным, и с погибшим. Яков отсидел в СИЗО шесть месяцев, а потом отказался от своих показаний, мотивировав тем, что оговорил себя на спор с приятелем. Нашлись свидетели, подтвердившие его алиби, “дама сердца” заявила, что в глаза его не видела, а приятель, тоже член банды, подтвердил, что такое пари действительно заключалось. И Паршина выпустили. |