— И?..

— Конечно, это мое настоящее имя, — сказала она, откидывая назад волосы.

Гостиная, на его вкус, была слишком женской, слишком яркой — шелк и парча. Но Соня Эриксон была словно создана для всего этого. Даже в узких джинсах и коротком топе она казалась здесь совершенно на месте.

Господи, с распущенными волосами и без макияжа она выглядела вообще как восемнадцатилетняя девчонка!

Он напряженно выдохнул:

— А что насчет Эриксон?

— Почему бы вам не присесть? — Соня сделала элегантный жест в сторону кресла.

— Вы прямо как у себя дома, — сухо заметил он. — В доме Люси.

— Маркус очень деликатный человек — он хотел, чтобы меня ничего не стесняло, поэтому и уехал. А вам, как вижу, не удалось обо мне ничего узнать. Какое разочарование! Значит, в этом все дело?

— Я пришел, чтобы увидеть Маркуса. — Дэвид кивнул в сторону дивана: — Почему бы вам тоже не присесть? А я устроюсь в кресле напротив. Я знаю, что вы умны, поэтому не будем тратить время на обмен «любезностями». Это ясно, вы стали очень важны для Маркуса. И за очень короткий срок. Согласитесь, что здесь могут возникнуть проблемы.

— Проблемы для вас? Для себя я не вижу здесь никаких проблем. Маркус очень милый человек. А вам я что, должна представить свои верительные грамоты? Могу сказать, что Маркус никогда меня ни о чем не спрашивал. Он мне доверяет.

Его глаза вспыхнули.

— Вот об этом я и беспокоюсь. Кто вы на самом деле, Соня? Чего вы хотите?

— Кто сказал, что я чего-то хочу? — ответила она, надменно изогнув брови. Она села не на парчовый диван, а на роскошное кресло с позолоченными подлокотниками. Прямо перед ним.

Солнечный свет падал через высокое окно, заставляя светиться ее кожу и волосы.

— На вечере на вас были изумруды Люси, — сказал Дэвид со значением.

На ее щеках выступили два бледно-розовых пятна.

— Что в этом такого? Вы слишком скоры на обвинения. Маркус хотел, чтобы я их надела. Можно сказать, настаивал. Он спросил, какого цвета у меня платье. Когда я сказала, что изумрудно-зеленое, он предложил мне ювелирный набор, который, как он сказал, слишком долго лежал взаперти. Уверяю вас, драгоценности уже в сейфе.

Было слишком трудно устоять и не спросить:

— Вы знаете комбинацию шифра?

— А вы?

— Я мог бы открыть его с завязанными глазами. Поверьте, я не хотел вас обидеть, Соня.

— Вы не могли сделать эту работу лучше, — сказала она с холодной иронией.

Да, гордая штучка… Спина прямая, длинные ноги аккуратно перекрещены.

Черт возьми, держится так, что хоть уроки бери!

— Кстати, и платье ваше тоже прелестно. Это Маркус вам его купил?

— Ах, наконец-то прямой вопрос! — воскликнула она, задрав точеный носик. — Я надела его, потому что ничего лучшего у меня не было. И купить я тоже ничего не могла. Этому платью уже не один десяток лет.

Он молча изучал ее. Похоже, она говорила правду…

— Правда, это платье от кутюрье, — добавила она.

— Так оно и выглядит. Она пожала плечами:

— Но вы сюда не затем пришли, чтобы обсуждать мое вечернее платье? — Соня помнила, что еще ее мать носила его. Но это было другое место, другой мир, другое время. Время, когда она была счастлива…

— Я пришел сюда, чтобы встретиться с моим дядей. Я забочусь и беспокоюсь о нем. Вы должны понимать это.