— К вашему сведению, дорогой мой, это медицинский кутеж.

— Какой-какой?!

— Медицинский. Он хотел излечиться от головной боли, которую заработал, когда хотел вас ударить, да промахнулся и стукнулся головой о кровать. Придя в себя, Калв решил хлебнуть пару стаканчиков от головной боли, и ему это очень понравилось. С тех пор он только этим и занят.

— Я думаю, Кенди, что вам следовало бы спрятать бутылки подальше, а то завтра он проснется с головной болью и снова начнет курс лечения. И так может продолжаться много дней подряд. Как в санатории. Подумать только. Неплохой способ убить пару недель.

Я поднял с пола бутылку и разочарованно вздохнул: дна была пуста. Я с сожалением поставил ее на столик и сказал:

— Надо убрать тело.

Я подхватил жертву алкоголя под мышки и потащил в спальню.

«Интересно, кто тяжелее: мертвый или мертвецки пьяный?»

Потом я спросил Кенди, куда пристроить «старикашечку». Она наполеоновским жестом указала на кровать. Я с трудом смог отвести взгляд от ее фигуры в прозрачном бюстгальтере и таких же эфемерных трусиках. Кое-как мы взгромоздили Корниша на кровать.

Я заботливо подоткнул одеяло, оставив снаружи лишь то, что находилось выше носа, — на тот случай, если производитель корсетов решит усладить публику мелодичным храпом.

— Мне пришла в голову отличная идея, куда можно спрятать выпивку, — весело сказал я, выходя вслед за Кенди из спальни.

— Что касается меня, то я чувствую новый приступ головной боли, — простонала она. — Скорее к медицинскому шкафчику! — с этими словами Кенди устремилась к бару, достала новую бутылку и пару стаканов.

— Вы очень любезны, сестрица, — с чувством сказал я, когда она вручила мне наполненный до краев стакан. — Должен заметить, что мне очень нравится новая форма медперсонала в вашем санатории или, может, это клиника? Вам чрезвычайно идет эта форма, кроме того, она гораздо дешевле формы сиделок из монастыря Святой Барбары.

Кенди некоторое время сидела молча, закрыв глаза.

— Эл, — наконец пробормотала она, — я уже не способна по достоинству оценить остроумный диалог. Сейчас у меня два желания — пить и любить.

— Я вполне могу составить вам компанию и в том, и в другом, — любезно предложил я.

— Я знаю, — проворковала Кенди. — Почему бы тебе не выключить свет и не снять галстук. А я переберусь на кушетку.

Она залпом проглотила виски и направилась к кушетке. На полпути она остановилась и взглянула на меня.

— И брюки тоже!

— Кенди, ты сторонница метода исключения? — поинтересовался я.

— Скорее, метода совращения, — лениво пробормотала Кенди. — Не все ли равно, как это называется. — Она устроилась на кушетке.

— Ты умная девочка.

— Черт возьми, меньше всего я хотела бы услышать сейчас именно эти слова! — возмутилась она. — Если ты предпочитаешь захватить с собой молитвенник, скажи об этом прямо. Я тогда разыщу свое вязанье.

— Я пошутил, — сказал я смиренно. — Честное слово, пошутил.

Чтобы доказать это, я выключил свет. Потом развязал галстук, бросил его на пол и стал на ощупь пробираться к кушетке. Кенди ухватила меня за руку, притянула к себе и прижалась всем телом. Наши губы встретились, и я ощутил дрожь нетерпения, сотрясавшую ее восхитительное тело.

Домой я вернулся только к утру, в половине пятого, и проспал до одиннадцати часов. Десять минут под ледяными струями и пара чашек крепкого кофе несколько улучшили мое самочувствие.