«Теперь это так называется», — подумала Ванесса и удовлетворенно улыбнулась. Женское самолюбие получило большую сдобную плюшку с корицей, от которых она в последнее время вынужденно отказывалась. Не хватало ещё повесить себе пару лишних килограмм на бедра.

— Договорились, — повторила она его ответ.

Мартин попросил водителя остановить и вышел, а Ванесса сбросила лодочки на высоком каблуке, последние пару часов больше напоминавшие испанские сапоги, с наслаждением потянулась, закинув ноги на место, где только что сидел он. Вот оно, истинное блаженство!

— 21 —

Беатрис дожидалась его на побережье.

Летняя ночь обещала быть душной. Ветер, идущий с моря, не приносил облегчения. Она сомневалась, что что-то в мире способно принести ей покой. Встреча с Авелин была случайной, и Беатрис второй раз пережила боль потери, которая, как ей казалось, начинала ослабевать. Первую радость от сознания того, что Авелин жива, полностью поглотил выжигающий душу огонь. Тот самый, который со дня «гибели» дочери пылал внутри.

Сейчас Беатрис ощущала себя пустой. Она не знала, зачем назначила встречу. Ей нечего было сказать Сильвену, потому что внутри остались лишь пепел и сажа.

Он подошел к ней и встал рядом, появившись практически из ниоткуда, как всегда. Когда-то Беатрис это казалось забавным. Как и многое, связанное с ним. Сильвен и Авелин были для неё родными и все, что имело к ним отношение, вызывало в её душе светлые и теплые чувства.

«Что же ты натворил?» — хотела спросить она, но поняла, что подавится собственными словами. Беатрис промолчала, но Сильвен услышал.

— Это был компромисс, — его голос звучало безразлично. Гораздо равнодушнее, чем она могла себе представить. Беатрис ничего не почувствовала. Как если бы очередной удар пришелся в мертвые ткани. — В обмен на твою жизнь. Дариан не из тех, с кем можно поступить подобным образом без последствий. Данные на тебя сохранились в Ордене. Он предложил мне два варианта. Убить тебя или убить для тебя Авелин. Прости, но я не смог выбрать первое.

— Очень жаль.

Что-то предательски шевельнулось в душе. Давно забытое и стертое за десятками лет жизни в мире без Авелин. Беатрис без сожаления отмахнулась от него, как от ничего не значащей ерунды. Когда-то она готова была душу продать за искренность с его стороны, и этот разговор мог иметь продолжение. Когда-то она любила его. В темноте, поселившейся в её душе, больше не было места этому чувству, благодарности, или даже ненависти. Беатрис предполагала, что рано или поздно это сменится отчаянием, злобой, яростью, но тот момент ещё не настал. Она хотела бы вцепиться в него и трясти до тех пор, пока безразличие не прорвется слезами отчаяния, но не пошевелилась. Все её существо сжалось в единый комок неприятия.

— Я расскажу о нем немного, чтобы ты могла понять. Возможно, не сейчас, но со временем. Когда-то он создал нас и немногим позже — Орден для того, чтобы держать молодых в страхе. Они занимались теми, кто был ему неугоден с таким рвением, что святая инквизиция могла бы брать у них уроки. Не скажу, что в восторге от такого решения, но без Ордена мир превратился бы Ад за пару лет, — Сильвен помолчал и продолжил, — не каждый способен принять вечную жизнь. Лишь немногим удается справиться с такой ношей. Кто-то начинал убивать, устраивать оргии и вакханалии, другие создавали культы имени себя и планировали полностью перевернуть мир людей. Последними занимался я и мне подобные. Они исчезали без лишнего шума, но в определенных кругах весьма показательно.

— Для чего ему Авелин? — она не ожидала, что спросит, но слова вырвались сами.

— Авелин уникальна. Она не восприимчива к любому известному яду для нас.