Кусанаги послушно достал из внутреннего кармана сложенный табель. Взяв его, Югава взглянул на табель с ненавистью и тихо застонал:

– Неужели…

– Эй, Югава, хватит темнить. Поделись со мной!

Но Югава вернул табель со словами:

– Извини, сейчас ты должен уйти.

– Это еще что! И не подумаю! – возмутился детектив. Но взглянув на Югаву, тотчас осекся.

Лицо его друга‑физика было искажено скорбью и страданием. Никогда раньше Кусанаги не видел его таким.

– Извини меня, пожалуйста, уйди, – повторил Югава. Чуть ли не простонал.

Кусанаги поднялся. У него накопилась гора вопросов. Но он понимал, что в данную минуту единственное, что он может, – это оставить приятеля одного.

15

Часы показывали семь часов тридцать минут. Исигами с портфелем в руке вышел из квартиры. В портфеле лежало то, что представляло для него высшую в мире ценность. Папка с материалами по математической теории, которая ныне занимала все его мысли. На создание которой ушли многие годы напряженного труда. Уже в дипломной работе он сделал ее основной темой своего исследования. Но все еще был далек от завершения.

По его расчетам, для окончания исследования понадобится еще лет двадцать. А может быть, и больше, если возникнут непредвиденные трудности. Именно потому, что проблема была столь сложна, он верил – она стоит того, чтобы математик посвятил ей всю жизнь. К тому же он был убежден, что никто, кроме него, не сможет ее разрешить. Часто Исигами мечтал о том, какое было бы счастье избавиться от нужды думать о постороннем и полностью сосредоточиться на работе, отбросив все лишнее. Тревожило, успеет ли он за отпущенный ему срок жизни завершить свое исследование, и было жаль времени, потраченного впустую.

Он решил, что отныне, куда бы его ни закинула судьба, он не будет расставаться с этой папкой. Надо беречь каждую минуту, шаг за шагом продвигаясь к цели. Достаточно иметь под рукой бумагу и карандаш. Больше ничего не нужно, лишь бы он мог продолжать свое исследование.

Исигами машинально шел привычным путем. Пройдя через мост Син‑Охаси, двинулся вдоль реки. Справа тянулись палатки из кусков синего полиэтилена. Старик с длинными седыми патлами, собранными в пучок на затылке, ставил котелок на газовую горелку. Страшно подумать, что за варево у него там, в котелке. Рядом сидела на привязи бежевая псина. Задом к хозяину, понуро опустив голову.

«Жестянщик», как обычно, плющил банки. Что‑то бормотал себе под нос. Возле него стояли два мешка, уже набитые доверху.

После «жестянщика» через несколько шагов показалась скамейка. На ней никто не сидел. Мельком взглянув на нее, Исигами пошел дальше, глядя себе под ноги. Его походка не изменилась.

Кто‑то шел навстречу. По утрам он обычно встречал старушку с тремя собаками, но это не она. Исигами невольно поднял глаза.

И от удивления встал как вкопанный. Идущий ему навстречу приближался, широко улыбаясь. В нескольких шагах от Исигами он остановился.

– Привет! – сказал Югава.

Исигами, на мгновение онемев, с трудом расклеил губы:

– Ты меня поджидал?

– Разумеется, – ответил Югава, продолжая улыбаться. – Ну не то чтобы поджидал. Прогуливался вдоль набережной. Надеясь, что мы встретимся.

– У тебя ко мне срочное дело?

– Срочное дело?.. Может быть, и так, – Югава неопределенно покачал головой.

– Говори сразу, – Исигами посмотрел на часы. – Я тороплюсь.

– Мне хватит десяти минут, может быть, пятнадцати.

– Ничего, если на ходу?

– Без разницы, – Югава осмотрелся вокруг. – Только для начала немного поговорим здесь, минуты три.