Радуясь брошенному таким образом вызову, он вышел на улицу и направился к ближайшей станции метро, но, попав в недра Парижа, растерялся. От нехватки воздуха, искусственного освещения и непреодолимого запаха, в котором смешались следы озона, мятных конфет и прибитой водой пыли. Белые сверкающие стены произвели на него неплохое впечатление, а относительная чистота пола даже удивила. Не зная, конечно же, проездных тарифов, он просунул в окошко билетной кассы банкноту в сто франков и был ошарашен количеством монет, выданных ему на сдачу. Вот уж и вправду – общественный транспорт ничего не стоит! Народ просто не понимает собственного счастья. Для него в больших городах сделано все.

С наивностью ребенка он поразвлекался с клавиатурой, кнопками которой можно было заставить высветиться на плане Парижа путь между нужными станциями. От его дома до работы шла прямая ветка, без пересадок. Это слегка разочаровывало – ему недоставало авантюры.

Таблички с указателями привели его к лестнице, проглатывающей пассажиров, у входа на которую образовалось нечто вроде речного затора. Там, возле невысокой дверцы, сидела молодая особа в голубой блузе и с пилоткой на голове и дырявила компостером проездные билеты. Пол вокруг нее был усеян зелеными и желтыми конфетти. Казалось, она вернулась с какого-нибудь праздника, однако счастливой при этом не выглядела. Лицо ее тяжело хмурилось, курносый нос седлали очки в прозрачной оправе, на уши свисали растрепанные завитушки волос. И хотя не было в этой физиономии ничего привлекательного, мсье Кокерико де ля Мартиньер не мог оторвать от нее глаз. Еще ни одна девушка, да и ни одна актриса так не очаровывали его. Оставшись холостым до тридцати девяти лет, он, похоже, уже и не верил в собственную фортуну. Так что же с ним стряслось? Каким ветром смело всю его опытность? Как пробрался в душу холодок этого послушничества? Дрожа от волнения всем телом, протянул он свой билет и, когда стальные челюсти компостера сомкнулись на маленькой зеленой картонке, душою почувствовал укус металла. Операция длилась доли секунды, служащая, протягивая мсье Кокерико де ля Мартиньер пробитый билетик, даже не подняла на него глаз.

Но он удалялся от нее на ватных ногах, а сделав три шага, обернулся и увидел, как она повторила тот же самый жест и с билетом другого пассажира. Его пронзила глухая и необъяснимая ревность. Дабы избавиться от чар, он принялся рассматривать развешенные на стенах афиши и на самом видном месте с признательностью обнаружил рекламу компании, которой успешно руководил последние десять лет. Посреди мощного водопада стояли два непомерных белых куба, один – стиральная машина «Ниагара», другой – «Ниагарочка», ее сестренка, уменьшенная модель. У него промелькнула идея – предложить «Ниагарочку» контролерше. Игра мысли позабавила его, и он улыбнулся. Отпусти он повод воображения – и через минуту оказался бы в плену розового тумана. Разбудил его нарастающий шум электропоезда. В вагон он зашел одним из первых и окинул взглядом соседей по путешествию. Для всех этих незнакомцев он был одним из них, никто и не подозревал, что в толпе можно встретить человека, которому миллионы французских домохозяек благодарны за белизну выстиранного белья. Пока он наслаждался анонимностью, подошел контролер и потребовал предъявить билет. С замиранием сердца смотрел мсье Кокерико де ля Мартиньер, как одним проколом лишают девственности маленькую картонку, несущую на себе деликатную метку контролерши. Он опустил билет в жилетный карман и отвернулся к окну, за которым головокружительным аллюром проносились мрачные стены подземки. Скорость, угадываемая в едва уловимых огнях, мягкое покачивание и воспоминание о молодой женщине в пилотке – все старалось запутать его рассудок.

В конторе он слушал, что говорили ему сотрудники, вполуха, подписывал письма, не читая их, и не переставал то и дело посматривать на часы.