На этот раз младшая сестра не смогла сдержаться и громко сказала:

— Если будешь продолжать в том же духе, умрешь в одиночестве.

Синтия окинула взглядом собравшихся за столом. За первоначальным удивлением последовал взрыв хохота, и она поняла, что Селеста выразила общее мнение.

— Правда глаза колет, да, Синтия?

Во взгляде отца читались презрение и неприкрытая враждебность. И Синтия впервые осознала, как на самом деле к ней относятся в семье. Это было сродни шоку. Она-то думала, что выше их всех и что родня это прекрасно понимает! Синтия взглянула на мужа и увидела радость, светящуюся в его глазах. Впрочем, он даже не смотрел в ее сторону. Синтия поняла, что если не будет осторожной, то скоро Селеста отодвинет ее на задний план.

Но ведь это она — старшая сестра. Именно она вывела себя в люди. Она самосовершенствуется и вообще… Она и дальше будет взбираться наверх. Она не из тех, кто согласится на что-нибудь меньше, нежели самое лучшее.

Глава 13

— Чего ты кричишь, Джеймс? Ты что, дурак?

Джимми смотрел на жену и не в первый раз задавался вопросом, зачем он связал свою жизнь с женщиной, у которой нет с ним ничего общего. Впрочем, в его душе теплилось понимание того, что Синтия вообще не имеет ничего общего ни с кем из живущих на земле. Она была человеком себе на уме, неразрешимой загадкой. Никто ее не любил, никто ей не симпатизировал. Когда-то это его огорчало: Джимми считал, что к Синтии относятся предвзято, и ему ужасно хотелось защитить ее от остального мира. Теперь же он осознал, что если кого и следует защищать, так это его самого, его и детей… Он женился на эмоциональной садистке. Притворяться, что это не так, не имело смысла. За последние месяцы Джимми окончательно убедился, какова его жизнь на самом деле, и это знание его совсем не порадовало. Самому себе он признался, что не живет, а прозябает. Все, что у него осталось, — это жена с ее капризами и истериками. Она лишила его всего: достоинства, самоуважения, детей…

От внимания Джимми не укрылось, как Синтия смотрит на жениха своей сестры. Она прямо-таки изводила себя завистью, видя, какой счастливой выглядит Селеста. Это не на шутку задевало Джимми. Конечно, временами он ненавидел жену, презирал за холодность и вопиющий эгоизм по отношению к окружавшим ее людям, но все же хотел быть любимым ею. Он хотел, чтобы жена смотрела на него глазами, какими она смотрит на Джонни Паркера, но этого, как прекрасно осознавал Джимми, никогда не будет.

Они жили в дорогом музее, и самое печальное заключалось в том, что дом, который он купил по настоянию Синтии, теперь превратился в тюрьму. Они не могли его продать, не могли вернуть свои деньги из-за ее расточительности. Синтия угрохала на обустройство дома столько, что, продав его, они все равно потеряли бы многие тысячи фунтов стерлингов. За дорогущую кухню, которая еще тогда казалась Джимми непомерно претенциозной для половины скромного домика в Илфорде, ему пришлось долгое время выплачивать не меньше, чем за ипотечный кредит. Если добавить к этому купленные в кредит ковры, портьеры, встроенные стенные шкафы, роскошно отделанную ванную комнату с чугунной ванной и новое центральное отопление, то окажется, что он по самые уши в долгах.

— Нет, Синтия, я не дурак. Это я раньше был дураком и позволял тебе покупать в кредит с такой легкостью, словно я печатаю деньги. Но тогда я ужасно хотел, чтобы ты была счастливой, а счастливой ты себя чувствуешь лишь тогда, когда тратишь деньги. Сейчас мы не сможем продать эту хибарку и заработать на этом, потому что кухня от дизайнера и супер-пупер ванная комната, которые высосали из меня все деньги, смотрятся здесь, мягко выражаясь, ни к селу ни к городу! Мы живем в половине доме, в Илфорде, графство Эссекс, а не в роскошном особняке. А еще на нас висят долги. Я до сих пор оплачиваю это никому не нужное великолепие.