— Папа… Папочка… Я тебя так ждал… — лепетал Костя.

У него кружилась голова, он всей грудью вдыхал крепкий мужской дух, которым была пропитана гимнастерка: смесь запахов табака, порохового дыма, соленого пота и утренних заморозков…

Счастье в тот. вечер переполнило их квартиру доверху, расплескалось в переливах гармошки по всему дому. Соседи разошлись только под утро. Костя так и уснул одетый, прижимая к груди отцову гимнастерку…

С той поры прошло семь лет. Мама по-прежнему работала на ремонтном, а отец — главным инженером нового хлебозавода, построенного вместо разрушенного гитлеровцами при отступлении. На летние каникулы Костю отвозили в деревню к бабушке, которая ни под каким предлогом не соглашалась оставить свой домишко на берегу реки и перебраться к сыну в город. Война забрала у нее троих: муж партизанил и погиб где-то на Брянщине, старшего сына убили под Варшавой, а дочку немцы угнали в Германию, и с той поры от нее не пришло ни одной весточки. Так и жила бабушка Лукерья в своем тесном мирке среди старых выцветших фотографий, которые привечали ее поутру улыбками довоенною счастья.

Сегодня папа с мамой ушли в кино на вечерний сеанс, а Костя, воспользовавшись их отсутствием и чтобы скоротать время, решил отпечатать фотографии — проявленная пленка, отснятая летом, в деревне, до сих пор покоилась в каморке, где они с отцом оборудовали фотолабораторию.

Неожиданно скрипнула дверь из прихожей в гостиную. Пришли! Но почему так рано? Костя торопливо ополоснул св|-ж ий отпечаток, сунул его б кювету с фиксажем и уже хотел было отворить дверь каморки, как вдруг раздался чей-то чужой гнусавый голос:

— Кто на стреме?

— Лупатый… — ответили ломким басом.

— Успеем?

— Должны…

— Когда кино заканчивается?

— Где-то без четверти одиннадцать.

— Точно?

— Спрашиваешь…

— Где пацан?

— Должен быть в спальне.

— Займись…

Кто-то потихоньку прошел в спальню. Луч фонаря скользнул по комнате, на долю секунды заглянул в щелку двери каморки.

Воры! Костя мигом потушил фонарь, выдернул шнур увеличителя из розетки и, почти не дыша, затаился возле двери.

— Никого нет!

— Как — нет? Ищи, мать твою… — грязно выругался гнусавый.

— Ищу, ищу… — недовольно пробасил второй вор.

— Поторапливайтесь! — прикрикнул на них третий, входя в комнату.

Костя осторожно прильнул к щели. Два вора стояли неподалеку от двери каморки, третий рылся в шкафу, а четвертый выглядывал из-за шторы на улицу.

— Говорю вам, никого, — наконец раздался бас второго вора.

— Может, к соседям отправили? — высказал предположение гнусавый.

— Хрен его знает…

— Лады… — третий из этой жуткой компании нетерпеливо прищелкнул пальцами. — Приступили.

— Чемоданы есть? — спросил бас.

— Всего два, — ответил гнусавый. — Ну да ладно, в одеяла остальное сложим да в узел свяжем.

— Интересно, какой паразит наколку на эту хазу дал? — выматерился бас. — Барахла — кот наплакал, все стираное-пе-рестиранное.

— Кто думал… Начальник все-таки.