— Жизнь и смерть мигрантов не интересны обществу. И то и другое стараются не замечать.

— Зато сколько шума, когда мигрант нападет на москвича.

— Сама знаешь инструкции. Не озвучивать национальность преступников. Подсудимый для нас лицо без рода и племени.

Петелина, любившая писать во время раздумий, вывела на листке карандашом числа 36 и 40, пробормотала «четыре в год» и спросила:

— Среди данных эпизодов серия где-нибудь просматривается?

— Нет, — мотнула головой Астаховская. — Большинство убийств раскрыты. Чаще всего это разборки между мигрантами.

— А по нераскрытым какие версии?

— Несколько нераскрытых убийств приписывают радикальным группировкам националистов. Недавно задержали главаря по кличке Резак.

— Слышала. Резак с соратниками снимал избиение мигрантов из Средней Азии и выкладывал видео в сеть?

— Да. Начали с малого и не смогли остановиться. Наш Железный Феликс ведет его дело.

— Дорецкому поручили и вчерашнее массовое убийство на стройке. Мне оставили студента.

— А ты не согласна?

Петелина зачеркнула нарисованные цифры, вывела новые — 37 и 44 — и обвела их. Она посмотрела на часы:

— Мне пора. Меня Харченко вызвал вместе с Дорецким. Там и поговорим. Я возьму твои копии?

— А для кого же я их готовила, Лена. Если что-то еще понадобится, обращайся.

Петелина поднялась на этаж выше в кабинет полковника Харченко. Капитан юстиции Феликс Дорецкий уже находился у начальника. Железный Феликс предпочитал всегда носить форму, имел небольшую бородку и черные, зализанные назад волосы.

Полковник по-свойски качнул ладонью, указывая Петелиной место напротив Дорецкого:

— Присаживайся, Елена Павловна.

Феликс встретил коллегу самоуверенным взглядом всезнайки.

Петелина решила начать разговор с атаки на начальника:

— Юрий Григорьевич, я считаю, что в сложившейся ситуации дело о массовом убийстве рабочих на стройке должно остаться у меня.

Харченко дружелюбно попытался объяснить:

— Феликс отлично справляется с делами, где фигурируют мигранты. Это его конек.

Петелина перевела взгляд на Дорецкого:

— Тогда ты должен знать, что за десять лет в городе зафиксировано сорок убийств мигрантов из Средней Азии. Я говорю о тех случаях, где применялся нож.

— Дикий народ. Чуть что — за нож, — с легкой усмешкой кивнул Феликс. — Виновных находим и сажаем.

— Остались и нераскрытые убийства, в том числе двойные. Надо заново проверить, есть ли общие признаки у прежних случаев со вчерашним убийством на стройке.

— Елена Павловна, по нераскрытым — всё просто. Были подозреваемые, но они бежали к себе на родину. Там меняли имя, получали новый паспорт и возвращались под видом другого человека. Но на их хитрость, у меня есть своя.

— Какая?

Дорецкий вопросительно посмотрел на полковника, получил молчаливое согласие и не без гордости продолжил:

— Сама знаешь. Если есть убийца по одному эпизоду, то ему не сложно добавить второй аналогичный.

— Первый раз слышу. Поделишься подробностями? — с наигранным обожанием подалась вперед Елена.

— Петелина, не строй из себя ангела во плоти! — возмутился Дорецкий. — Психологическое давление — часть нашей профессии. Помимо кнута, у меня всегда есть пряник. Подозреваемые сознавались в убийствах и шли на сделку со следствием, чтобы не депортировали их родственников.

— А если к убийству мигрантов причастны националисты?

— И нацики получат свое.