Уго Синетта приложил руку к пульту, заставив огромную стену офиса въехать в специальный разъем. В лицо ударил летний воздух Витеры, наполненный суетливой горячностью столицы. У ног раскинулся город — он жил, дышал, пульсировал; проносился мимо на скоростных флайерах, мигал светящейся дорожной разметкой, недовольно сигналил нарушителям, рычал турбинами заходивших на посадку межзвездных кораблей.

В этом городе ему больше не было места.

Не смог. Не выполнил. Не оправдал. Был слишком самонадеян, излишне полагался на никчемных исполнителей. Его игра проиграна. То, ради чего жил — директорское кресло — вскоре достанется двоюродному дяде, давно претендовавшему на должность главы корпорации.

Только вот «Синетту» он получит в непростые времена.

Уго хрипло засмеялся, представляя, как этот сноб с вытянутым лицом и рыбьими глазами Трогас Синетта будет объяснять следователям то, на что шли его предшественники ради выгоды… Ради показной роскоши, вилл на лучших планетах Элиты, неограниченных кредитов, красивых женщин, скоростных флайеров и собственных лайнеров.

И продолжал смеяться, представляя муки Трогаса. Удержит ли тот корпорацию на плаву? Сможет ли «Синетта», переживающая не в лучшие свои времена, заплатить внушительные штрафы в Имперскую казну и возместить ущерб, нанесенный жителям выкупленных ими планет? Либо их покровителям из самых верхов удастся замять дело, за что они, несомненно, запросят сумму ничуть не меньшую штрафов и выплат?!

Как же хорошо, что ему уже все равно!

Впервые за десятки циклов Уго Синетта чувствовал себя свободным. Груз ответственности исчез, и он вдохнул полной грудью. Его больше ничего не держало — ни на этой работе, ни на этой земле. Тело переполнила странная легкость. Как же он раньше не догадался, что рожден для полета?!

Еще один шаг — и он замер на краю. Раскинул руки…

Все же обернулся, интуитивно почувствовав, как что-то изменилось в его роскошном кабинете. Заметил — на центральном визоре замигала красная надпись. Совет Директоров единогласно проголосовал за его отставку.

Уго Синетта засмеялся. Громко, как в детстве, когда еще была жива его мать. Затем раскинул руки и выпал наружу. Полетел вниз, кувыркаясь, с каждым циком набирая скорость, испытывая при этом наивысшее наслаждение.

Скоро все закончится, и он обретет бесконечную свободу.

К тому же, перед смертью он совершил правильный поступок — перевел все свое состояние — а это миллионы имперских кредитов! — на счет братьев Карзо. С одним условием — они получат деньги, только если выполнят специфический заказ.

Особая смерть для оказавшейся слишком уж живучей Эйвери Мэй.

Он хотел, чтобы девка тоже испытала наивысшую радость полета, ту самую, переполняла его… Братья Карзо должны скинуть ее — живой! — с самого высокого небоскреба Эйхоса.

Это была последняя воля Уго Синетты.

* * *

Он появился в моей жизни и на следующий день.

Но сперва открылась вожделенная дверь бокса, выпуская меня на свободу. Это произошло вовсе не через час, как наивно я полагала — нет, мне пришлось прождать еще целую вечность. Сутки, а то и больше я либо спала урывками, либо лежала, уставившись в потолок или же бродила вокруг кровати. У меня раз за разом брали анализы, снова что-то кололи. На вопросы отвечали уклончиво, но все ответы сводились к одному — у айсады слишком много мутаций, поэтому инори Мэй стоит еще немного подождать.

Наконец, сообщили, что переводят в палату в другом крыле клиники к остальным участницам. Единственное, в столицу нас пока не отпустят. Город на карантине, и по личному распоряжению Императора участницы Отбора до окончания эпидемии пробудут в клинике. Здесь всяко безопаснее, чем в Сайхири.

Мне выдали новую одежду — длинную темную тунику с треугольным вырезом и облегающие штаны.