— Раечка, — прослезился я нетрезво, — зачем же ты так?

— Мальчики, сегодня беру со скидкой, — хохотала прелестница, задирая плюшевую юбочку. — А защитничку отечества — бесплатно! Митенька, слышишь меня, родно-о-ой!

В десятом классе мы дружили, я носил её портфель и говорил всякие умные глупости о космических искрящихся мирах. Это продолжалось до весны. Когда лопались почки на деревьях и запах фиолетовой сирени дурил голову, девочка пригласила меня на день рождения.

— А чего подарить? — спросил я.

— Себя, — засмеялась Раечка.

Я слишком был занят экзаменами и не обратил внимания на милую шутку. Позже мне было не до шуток. Явившись на праздник с букетом мятых мимоз и сухим вафельным тортиком, я обнаружил, что в квартире мы одни. А где все остальные, продолжал глупить я. Митенька, а тебе мало меня, удивилась одноклассница и предложила выпить праздничного шампанского.

Мы это сделали и у меня возникло впечатление, что от ароматных витаминизированных лопающихся шариков мое природное, прошу прощения, естество заявляет о себе — и заявляет самым решительным образом. Как позже выяснилось, милая Рая любила не только гулять со мной, романтическим звездочетом, но и делать домашние уроки с некоторыми одноклассниками. Надеюсь, понятно, о каких уроках речь? Этого я не знал и поэтому был крайне изумлен скорым и эффектным стартом в неведомые для меня галактические пространства. Полет меж пульсирующими фосфорическими вселенными, наполненными титаническими животворящими всполохами, потряс меня до такой степени, что возвращаться на родную замусоренную планету мне категорически не хотелось.

— Я больше не могу, Митенька-а-а, — страдала та, которая вместе с ногами раздвинула для меня новый незнакомый мир, потрясший юный организм до основания.

— Последний раз, — хрипел я, чувствуя приближение апокалипсического взрыва, способного разметать мою грешную плоть до кровавых частиц.

И, наконец, термоядерная вспышка обожгла мозг и всего меня, уничтожая цивилизованную первооснову, и я исчез, я был, и меня не стало, я растворился в магнезиальной плазме животного сладострастия.

Возвращение было трудным: сперматозоидная слизь, потные наши тела, слезы, сопли и проч. Выяснилось, что юный астронавт находился в первом своем беспрерывном полете около пяти часов, если считать по земному.

— Митенька, ты сумасшедший, — причитала Раечка. — Как тебе не стыдно. Ой, мамочка моя, — неверной пританцовывающей походкой уходила в ванную комнату. — Утрахал вообще, трахач!

— Прости, — повинился. — Больше не буду.

Увы-увы, я стал заложником черных дыр антимиров, затягивающих неосторожного естествоиспытателя в хлюпающую вулканическую бездну счастья это если говорить красиво.

На следующий день Мамин сообщил, что наслышан о моем подвиге, и не желаю ли я его повторить — повторить уже в коллективе. В каком коллективе, не понял я.

Оказывается, Мамыкин, щадя мою поэтическую натуру, скрывал свое увлечение к порно, вино и девочкам, любительницам специфического кино. Ну уж коль я разрушил свою девственность, как американскую мечту, то могу примкнуть к организации свободной любви. Поначалу я очень удивился. Потом пожал плечами, а почему бы и нет? Только чур не филонить, заржал мой друг. Буду работать за троих, пообещал я. И сдержал свое слово. У меня есть прекрасное качество: я умею держать слово.

Впрочем, думаю, не стоит подробно останавливаться на той далекой скверной вечеринке в теплом мае, где активное участие принимали четыре девочки и два мальчика.