|
Сидитъ мальченокъ, нетъ на немъ ни одежи, ни обуви, измокъ и иззябъ на отделку. Разспросилъ я мальченка и разсказалъ онъ мне свое житье сиротское. Померъ его отецъ, дворъ ихъ съ избой за тобой остался за долгъ, мать его съ сумой подъ окошками ходитъ, а самъ онъ у тебя въ работникахъ живетъ, лошадей гоняетъ и нетъ у него ни одежи, ни обуви, и пригонитъ онъ домой – нетъ ему ужина и не пускаютъ его на печь онучи обсушить. Пришелъ я сказать тебе, что грехъ ты на свою душу большой взялъ, домъ съ дворомъ у сиротъ отнялъ. Мать по мiру пустилъ и мальченку не жалеешь, не побожьи ты сделалъ.
Не показались слова Николая и гостямъ и хозяину. Ни слова не сказалъ хозяинъ. Заступился за него попъ съ старшиной. И сказалъ старшина. Ужъ онъ выпивши былъ. И говоритъ:
– Напрасно ты, Николай, пришелъ нашу беседу печалить. Хозяинъ нашъ худа не сделалъ. Покойникъ и живъ былъ, податей не платилъ, а вдова и сама свою голову не кормила; коли мужикъ на корню не сиделъ, такъ ужъ бабе не усидеть, а Архипъ и отца вызволялъ, за него деньги два раза платилъ. Я самъ получалъ. Кабы не Архипъ, мы бы давно ихъ дворъ продали и самаго бы сослали. А его Архипъ и похоронилъ; такъ отчего же ему дворомъ не владатье А мальчишка и во всю жизнь того житья не видалъ, что теперь. Архипъ мальчишку въ люди произведетъ, а ты его за это порочишь. Одни пустяки ты заводишь. Нашу беседу тревожишь.
Заступился и попъ и сказалъ:
– Пустыя слова! и не слушалъ бы. Тоже про грехи говоритъ и по божьи, говоритъ, жить, а знаешь ли, грехъ-то что и что значитъ побожески жить. Учу я, учу васъ дураковъ мужиковъ, а все вы такiе же неучи – черти, – что ты Архипа коришь, видно глазъ-то твой завидущiй, что не тебе дворъ достался. А судишь то, чего не съ твоимъ умомъ разобрать. – Ты слушай: отъ Бога все намъ дается, все посылается Богомъ, худое и доброе. Отъ Бога наслата на техъ нищета за то, что они Бога забыли. Ни попу, ни на свечи покойникъ не подавалъ. Онъ забылъ Бога и Богъ его оставилъ. А Архипъ, нашъ ховяинъ, и старостой въ храме Божiемъ предстоящiй, трудящiйся, и во всякое дело. Служителямъ у алтаря травки ли покосить, дровецъ ли привезть, все Архипъ.
Подтвердили слова попа дьяконъ, дьячекъ и просвирня.
– А въ храме Божьемъ отъ кого свеча, отъ кого молебенъ, кто образа поднимаетъе – все Архипъ. За то и посылаетъ ему Богъ за добродетель. Такъ-то, дружокъ. Не взносись. Возносящiйся унизится. Много званыхъ, да мало избранныхъ.
Замолчалъ попъ и все замолчали, даже встали изъ-за печи бабы.
Осмелился и Архипъ и сказалъ:
– Что жъ, батюшка, я что по силамъ, то и делаю. А что Николай обиду нашелъ, и то правда, пусть насъ обижаютъ, да не ты. Мы вотъ вчерась купили муки два воза. Клялся, божился мужикъ, а въ возу отруби, только залицованы мукой. Для нынешняго дни я и его послухаю. Онъ говоритъ – мальченка раздетъ, шубы нетъ. Такъ вотъ жена, Анисья, отдай свою шубу Петруньке, не ту, что на тебе, а что на клети – старую. Да поди, одень его въ шубу въ эту и веди его сюда, пирога ему дай и вина стаканъ. Пусть радуется всякая плоть. Такъ что ли, батюшка, отецъ духовныйе
– Верно. Обноси.
Привели мальченка въ шубе въ старой. Напоили, накормили. Самъ мальчикъ смеется. Стали обносить, просить Николая и студнемъ, и кашей, и виномъ. Поелъ Николай и выпилъ.
Разошлись поздно гости, и пошелъ Николай домой пьяный.
Пришелъ домой и говоритъ: – «Жилъ я 30 летъ хорошо, а Петра 30 летъ живетъ худо. Приду я домой, у меня ничего нетъ, а у него всего много. Меня осудили, его пожалели, у меня недостатки, у него всего много. А помремъ и мы все также. Все то же, что праведному, что неправедному. |
