— В другой раз, — светски улыбнулась девушка. — Провожать не надо, дорогу сама найду.

— Но послушайте, — с жаром вскинулся Олег, однако Алексей остановил его взмахом руки.

— Пусть идет. Дорога у нее все равно одна.

Мужчины посторонились. Анна, по привычке оберегая ногу, похромала мимо с гордо поднятой головой.

Елка осталась за дверью. Ну и пусть. Она уже не маленькая девочка. У нее есть отличная работа, семья и… И вообще, давно пора самой пригласить Женю с технического отдела прогуляться вечером после работы. Сколько можно бросать взгляды и стесняться подойти!

«Дорога, дорога…» — ворчала про себя. Настроение падало с каждым шагом. Вспомнилось обжигающее чувство восторга от распахнутой в неизвестность двери. Вереск, горы, пляж…

Подумалось, а не зря ли сбежала? И даже слушать не стала объяснения Алексея.

Что же… не захотела рисковать, так нечего теперь и жалеть.

Спустилась на лифте, вышла во двор. Воздух города вдруг показался отвратительно грязным, и Анна, стараясь дышать пореже, пошла к остановке. На полпути поняла, что хромать не обязательно. Проверила рану — даже шрама не осталось. Подумалось, что доедет домой и джинсы окажутся целыми. Ну точно, газ.

Портал в центре Питера. Надо же такое придумать! Смех, да и только.

Глава вторая

В понедельник утром офис встретил Анну предновогодней суматохой, а вот настроение у девушки было под стать серому свинцовому небу, прочно обосновавшемуся над городом. Снег в этом году запаздывал и, похоже, не собирался радовать их даже на праздники. Не зима, а вечная осень.

— Смельцова, к начальству! — даже не поздоровавшись, объявила секретарша Света, и ее светлые, очень мягкие и вечно пушащиеся волосы дернулись тревожным облачком.

Сердце у Анны екнуло. Вызов с утра пораньше не к добру. Вообще все было не к добру. Вчерашний визит в квартиру, порванные джинсы, любимые, между прочим, собака… Ах да, собака. Она попалась ей на глаза вчера у подъезда. Черная, страшная, лохматая с очень умными карими глазами и унылой вытянутой мордой. Белый галстук на шее и белые носочки на лапах придавали ей почти официальный вид. Эдакий офисный бродяга.

Анна свистнула, но пес даже ухом не повел, оставшись сидеть около скамейки. Ошейника на нем не было, грязи, впрочем, тоже. Непонятно — то ли потерялся, то ли настолько самостоятелен, что гуляет сам по себе.

— Ловцов на тебя нет, — бросила ему Анна, бочком пробираясь мимо скамейки. Вот именно таких собак — огромных, черных и зубастых — она боялась с детства.

Пес по-человечески вздохнул и ответил укоризненным взглядом.

— Иди-иди, — махнула она рукой, второй придерживая ручку подъезда, — расселся, понимаешь. Не у себя дома.

Пес, словно поняв ее слова, медленно встал и с герцогским достоинством удалился. Настроение испортилось окончательно.

А ночью еще и сон приснился. Такой… реальный, что утром Анна долго лежала в постели, привыкая к мысли, что не бежит больше по белоснежному песку, проваливаясь в него и отпрыгивая от накатывающихся волн, не валяется на земле, вдыхая горьковатый аромат вереска и разглядывая огромные, повисшие над ней звезды, а лежит в кровати, слушая противное пиликанье будильника.

Мрак. После таких снов серость становится настолько серой, что удавиться впору.

И пес… Утром у подъезда опять был он.

Анна остановилась, разглядывая собаку. Нечесан и наверняка блохаст, но в глазах светится ум и…

Она, удивляясь сама себе, медленно открыла сумку, достала сверток с бутербродом, сняла с хлеба розовый кружок колбасы и со словами «Голодный, поди» бросила псу.