Она начала перебирать какие-то вырезки, распечатки, целые газетные полосы. Попадались даже расшифровки прежних интервью Гавриленко. Но Ника никак не могла заставить себя вникать в суть. Промучившись до ночи, она решила, что все бесполезно. И тут позвонил Артем.

– Ты еще не дома? – удивленно спросил он.

– Нет. По твоей милости сижу в офисе и разгребаю кучу старых бумажек.

– Теперь можешь по моей милости вставать и идти домой. Статью я переделал сам, так что все в порядке.

– Сам? – удивилась Ника.

– Ну, а какой был выход? Уже сверстали. Извини, что раньше не набрал, замотался совсем, да и, честно сказать, думал, что ты ушла уже.

– Так какого же черта ты мне об этом не сказал? Чтобы я не сидела тут и не копалась в газетных вырезках? И вообще, с каких это пор ты взялся сам редактировать статьи?

Ника не могла понять, что происходит. Артем прежде не занимался такими вещами, бегло просматривал материал. И все, но переписывать…

– Ника, я очень устал, у меня нет сил на разговоры, – уклонился Масленников, – если ты освободилась, можем вместе выйти. – И он положил трубку.

Ей не понравились ни тон, ни слова Артема. Вообще все, что происходило в последние несколько дней, не нравилось и, более того, настораживало. И идти вместе с Масленниковым до проходной Ника уже тоже не хотела. Совершенно не хотела его видеть, и это нежелание тоже было странным. Вздохнув, Ника снова погрузилась в чтение и даже не услышала, как в кабинет вошел Масленников, уже в куртке и с неизменным портфелем в руке:

– Ты до сих пор не оделась?

– Спасибо, я еще не закончила, – холодно проговорила она.

– Я же сказал: номер выходит завтра, можешь выбросить всю папку в мусор.

– Дочитаю – и выброшу, – огрызнулась Ника, – иди домой, Артем, ты же устал.

Масленников решительно шагнул к ней, взял за плечи, заставил подняться из кресла и властно прижал к себе:

– Что с тобой сегодня? Ты на себя не похожа, Белочка. Едем ко мне – хочешь?

Ника вдруг расслабилась, обмякла, склонила голову на плечо Артема и согласно кивнула.

– Ты видел?! Ты это видел?! – Потрясая газетой, мужчина еле сдерживал раздиравший его изнутри гнев. – Кто вообще пустил сюда эту девку?!

Ей и в голову не могло прийти, что статья, почти полностью переписанная и измененная, выйдет под ее именем. Но так или иначе подпись «Вероника Стахова» красовалась внизу, хотя по сути Нике в тексте принадлежали разве что знаки препинания. Первым желанием было пойти в кабинет Артема и закатить скандал, но, выкурив сигарету и чуть успокоившись, Ника решила, что это успеется. «У меня есть оригинал статьи, и это совершенно другой текст», – думала она, сидя на подоконнике в курилке. Сразу за этой мыслью пришла другая: а кому, собственно, она собиралась демонстрировать этот самый оригинал? Уж не Гавриленко ли, чтобы оправдаться и доказать, что она не писала ни слова о махинациях с тендером? Она вообще об этом тендере ничего не знала, да и откуда? В беседе с Максимом они практически не касались текущих деловых вопросов, больше обсуждая законченные проекты. А вот Артем, очевидно, через своих информаторов узнал и довольно жестко и прямолинейно изложил все в статье, намекая на возможные взятки. А статью подписал ее именем… И никакие материалы в ее собственном компьютере не помогут оправдаться. Печатное слово – оно как-то весомее выглядит.

Эта мысль почему-то Нике особенно не понравилась – выходило, что она заранее ищет способ убедить Гавриленко в том, что она ни при чем, а Артем беззастенчиво воспользовался ее именем в каких-то одному ему ведомых целях.