Все эти триста с лишним лет, с XVIII века, мы и к себе непроизвольно учились относиться статистически. И идеалы создавали статистические. И обязательно по иерархии.

Единственная возможность быть уникальным – это не быть уникальным человеком. Можно быть уникальным шахматистом, уникальным бегуном, уникальным артистом, уникальным правителем, вождем, потому что это все социальные позиции. Это все – Чемпион. И все должны бежать по одной дорожке, стараясь друг друга обогнать, иначе нет прогресса. Это единственный смысл, который нам предлагает рациональная культура жизни.

А что делать тому, кто сошел с дорожки, кто никогда не будет на вершине никакой пирамиды, даже самой маленькой? Призывать учителей с Ориона? Ну и что? Ничего опять. Это же не уникальность его самого. Это уникальность его связи. У него такая связь. А у других такой связи нет. Вот он контактер, а ты – нет. Но это же не он уникальный. Это все равно что сказать: я уникальный человек потому, что лично знаком с президентом. Ну и что, что ты лично знаком? Это у тебя такой вот блат, простым языком говоря. Дружбан у тебя такой – крутой мужик. Но ты-то сам где? Что это говорит о тебе, о твоей человеческой уникальности, о твоем субъективном мире, о твоем духе? О твоем богоподобии? Меня больше всего поражает, когда люди, казалось бы, искренне религиозные, забывают простую вещь, что Бог создал человека по образу и подобию своему. Если человек – это подобие Божие, с ним надо обращаться иначе, правда?

Как в том анекдоте. В сумасшедшем доме лечился больной, который думал, что он пшеничное зерно. Его лечили, лечили, вроде вылечили. Созвали консилиум.

– Ну, как, ты уже знаешь, что ты не пшеничное зерно?

– Конечно, спасибо, доктора! Какой я был дурной.

– Ну, давай, иди домой.

Через двадцать минут прибегает он белый от страха, глаза на лбу.

– Что такое?

– Там у ворот петух!

– Ну и что, ты же знаешь, что ты не пшеничное зерно.

– Но он же не знает.

Вот это есть сила Мы. Если вокруг меня недостаточное количество других, которые тоже знают, что я уникален, то очень тяжело не испугаться петуха. Вот это есть проблема невостребованности.

И потому люди с такой легкостью идут в любое место, под любое знамя, под любую псевдоистину, под любую мистификацию, лишь бы был намек, что вот здесь ты нужен как Ты. Ради этого можно бросить все.

Вы нигде не нужны, а тут вам говорит ваш шеф, наставник, гуру, биоэкстрасенс – кто угодно: учитель с Ориона, небесный жених, воплощенный Логос, – он говорит: «Ты мне нужен, ты». Причем приписывает себе функции Бога. Это Бог у нас идеал, да? Такой, которому все видны в своей неповторимости?

Но попробуйте вы к этому приписавшему себе божественные качества человеку прийти, не предупредив, часа в четыре утра с вашей проблемой. Он вам дверь откроет?

Трудно быть Богом. Но и быть рядом с Богом трудно по той же причине. Жить с ним неудобно. Как с любым уникальным.

Нас уже выдрессировали, что жизнь должна быть удобной, чтобы душа, не дай Бог, не заболела, не перетрудилась, чтобы было удобно, тихо. Чтобы гладили по головке: ты хороший, ты пострадал, ты жертва времени, обстоятельств, насилия, идеологии, непонимания, ты жертва, жертва, жертва. «Ну, раз я жертва, пусть еще премию выдают». Я видел таких людей.

С одной стороны, социальная справедливость.

Всем, кто хотя бы один раз был там, в этой зоне на Украине, выдали удостоверения «Участник ликвидации аварии в Чернобыле». Я встречался с человеком, все участие которого состояло в том, что он один раз восемь часов стоял на КПП на границе зоны, проверял пропуска.