— А это Гейбриелла, моя сестра, — представил Витторио младшую из женщин.

Хотя у нее была такая же темная кожа, как у матери, светлые глаза выдавали, что в ее жилах течет не только итальянская кровь, а открытая улыбка сразу же пленила Лавинию.

— Бог мой, сегодня настоящее пекло и Лавиния, должно быть, просто умирает от жары! — с искренним сочувствием воскликнула Гейбриелла.

— Вы могли бы подождать нас на вилле, — сказал Витторио. — Достаточно было послать шофера с джипом.

— Ну уж нет, — возразила Гейбриелла, в то время как ее мать лишь протестующе замахала руками.

Гейбриелла посмотрела на брата и нерешительно продолжила:

— Ну мне кажется, что он должен знать…

— Знать — что? — спросил Витторио обеспокоенно.

— Мариетта здесь, — сообщила ему мать, тяжело вздохнув. — Она недавно прилетела, и…

— И?

— Говорит, что ее пригласил дед.

— Ты ведь знаешь, что это значит, Вито, — с раздражением бросила Гейбриелла. — Это значит, что она уговорила деда пригласить ее. И это еще не все…

— Гейбриелла! — попыталась остановить ее мать, но дочь не собиралась молчать.

— Она притащила с собой этого гадкого Бруно Папароне, заявив, что прокручивает сейчас важную сделку и что он, как финансовый директор, нужен ей каждую минуту. Если уж она так печется о сделке, зачем вообще приехала сюда? Как же я ее ненавижу! Сегодня утром она только и твердила о том, что дед обеспокоен положением дел и без конца обращается к ней за советами, поскольку ты…

— Гейбриелла! — снова предостерегающе воскликнула мать.

На сей раз сестра Витторио замолчала, правда, ненадолго.

— И чем она только взяла деда? — раздраженно воскликнула Гейбриелла минуту спустя. — Ведь ее цель очевидна. Она и тебя, Витторио, добивается только потому, что тебе на нее наплевать!

— Прости нас, Лавиния, — тепло сказала Альбертина Фоулстон. — Тебе, должно быть, это неприятно слышать, но ты еще не видела Мариетту, поэтому…

— Да нет, уже видела, — сказал Витторио и, читая немой вопрос во взглядах матери и сестры, пояснил: — Каким-то образом ей удалось достать ключ от наших апартаментов в Бостоне.

— Она отвратительная, правда? — сказала Гейбриелла Лавинии. — Я ее зову черной вдовой, как паучиху.

— Гейбриелла! — попытался осадить сестру Витторио, но безуспешно, потому что она продолжила: — Мама тебе еще не все рассказала, но Мариетта с боем заняла комнату, которую приготовили для Лавинии, — ту, что рядом с твоей.

— Я пыталась ее остановить, Вито. Но ты же знаешь ее, — вступила в разговор Альбертина.

— Она сказала, что Лавиния может пожить в комнате, которая в конце коридора и которую мы используем в крайнем случае, когда все другие заняты. Там нет даже приличной кровати!

— Ты должен поговорить с Мариеттой, Витторио. Надо постараться убедить ее уступить комнату Лавинии. Она же твоя невеста!

— Ей не нужна отдельная комната, — спокойно сказал Витторио, обнимая Лавинию и прижимая к себе так, чтобы она не видела его родственников. — Она будет жить вместе со мной.

Даже не видя лиц присутствующих, Лавиния почувствовала по воцарившейся тишине потрясение, которое они испытали. Теперь она поняла, почему Витторио крепко сжал ее в объятиях, ему не хотелось, чтобы своим видом или неожиданным возгласом она выдала себя.