Наташа вышла из воды и остановилась рядом.

- Ты молодец. - С гордостью сказала она. – Я знала, что ты сможешь.

Но вместо того чтобы поблагодарить ее, я подняла к ней измученное лицо и прошипела сквозь зубы, вложив всю свою злобу в одну только фразу.

- Я ненавижу тебя.

Наташа вздрогнула, но все же натянуто улыбнулась.

- В тебе сейчас говорит обида. Позже ты скажешь мне спасибо.

- Уйди. Я не хочу тебя больше видеть. Я не скажу маме, но не потому, что хочу оградить тебя от наказания, а лишь потому что не вижу смысла в ябидничестве. Жизнь потом накажет тебя. Ты за все ответишь.

Наташа отшатнулась от моих слов как от удара. Мне даже самой показалось, что в тот момент я ударила ее по щеке, и она вдруг стала багрово красная. Не выдавая все же истинных эмоций, Наташа тихо попросила прощения, и ушла. А я осталась один на один со своим пережитым кошмаром.

Несколько ночей я не спала. Мне все казалось, что я плыву, плыву, и вдруг кто-то начинает тянуть меня ко дну. Тянуть меня в бездну. Точно так же как тянет меня в бездну моя нынешняя болезнь.

Через год Наташа заболела. Она угасла прямо на глазах. Никто не мог ей помочь. Она не плакала и не жаловалась на судьбу. Она обречено ждала. Так же как и я сейчас.

Тогда она и отдала мне свою тетрадь. И даже сейчас, перечитывая исписанные красивым почерком страницы, мне кажется что я слышу ее голос. Милая, моя, родная сестренка. Как я жалею о своих словах. Как хочется забрать их обратно, но время украло у меня эту возможность. 

Время прошло, но сердце до сих пор сжимается в тиски, когда я вспоминаю как вбежала к ней в комнату, под впечатлением от написанных ею последних стихов. Она будто спала. Я бросилась к ней, села на край кровати и крепко, крепко обняла. Она не пошевелилась. Тогда я поцеловала ее в висок и тихо сказала:

- Я прочитала все. Ты мой гений. Ты мой свет.

Наташа оставалась неподвижной.

Как я поняла все своим глупым не созревшим мозгом? Не знаю. Я потрогала ее руку, она оказалась холодной. Я поцеловала ее губы, они оказались сухими.

- Наташ. – жалобно простонала я. – Ты хочешь оставить меня? Почему? Ты разозлилась на мои слова? Но ты же знаешь, это не правда. Я люблю тебя. Очень люблю. И мама любит… И папа… И все, все… очень любят! Открой пожалуйста глаза! Если ты хочешь я научусь плавать! Я научусь всему, что ты пожелаешь…. Только проснись… Проснись!

Я обнимала ее и трясла за плечи, а она не реагировала.

На мои крики в комнату вбежала мама. Увидев, как я рыдаю над сестрой, она громко крикнула папу, Он вбежал, молча схватил меня в охапку и вынес из комнаты. А я выла, визжала и брыкалась изо всех сил, пытаясь вырваться и вернуться обратно. Я знала, что должна быть с ней. И понимала, что больше никогда ее не увижу.

Наташа больше не проснулась. В тот день она уснула навсегда… В тот день, наша семья опустела. Словно из здорового тела кто-то безжалостно вырвал скелет, и все вокруг вдруг превратилось в бесформенную массу, живущую без цели, без смысла. Тогда я поняла, что она была нашей путеводной звездой. Без нее мы все  опустели.

И вот спустя много лет, я иду вдоль берега. И вероятно мои сегодняшние мысли схожи с ее мыслями. О чем она думала в свои последние дни. О чем мечтала? Хотела ли жить дальше? Или была так измучена, что жаждала лишь покоя? Я никогда не ходила к ней на могилу. Родители оберегали меня от встречи со смертью. Меня не было на похоронах, и на то время пока дома шли приготовления, меня отправили к двоюродной бабушке. А тот день, когда я плакала у ее постели, остался для меня последним проведенным рядом с ней. Для себя я решила – я не видела как ее похоронили, значит она жива.