Примерно в половине девятого начала рычать чета диких львов. Все семейство насторожилось, но только Эльса и Джеспэ затрусили к «кабинету». Гупа и Эльса-маленькая отправились было за ними, однако вскоре вернулись доедать свой обед. Но когда сердитое рычание послышалось совсем близко, оба львенка сломя голову кинулись вдогонку за матерью, которая уже переправилась через реку.

Я убрала остатки мяса. И хорошо сделала, так как львиный дуэт длился всю ночь.

На следующий вечер мы с Македде увидели, как чужая львица поднялась на Большие скалы и уселась на вершине. Несомненно, это она, Свирепая… Здесь впервые я как следует рассмотрела ее в бинокль. Она намного крупнее и темнее Эльсы и красотой не отличается. Львица глядела в нашу сторону. Вдруг совсем рядом раздались трубные звуки, и, казалось, в одну минуту весь буш заполнили слоны. Мы что есть духу помчались в лагерь. Весь вечер было слышно, как слоны то трубят, то с шумом втягивают воду. А на Больших скалах, точно заведенная, рычала свирепая львица. Всю ночь мы не сомкнули глаз, и Эльса, естественно, не появлялась.

Утром мы направились по следам Свирепой и ее супруга. Они ушли вверх по реке в район, который мы считали постоянной обителью этой четы. Эльса, несомненно, проведала об их уходе и вечером явилась со львятами в лагерь. Пока дети не принялись за обед, она не обращала на меня внимания, но потом была ласкова как всегда. Похоже, она нарочно вела себя так, чтобы львята не ревновали.

Было очень душно, край неба то и дело озаряли молнии. А вскоре после того как я ушла спать, подул сильный ветер. Деревья скрипели, хлопала палатка. Упали первые капли дождя, и хлынул ливень. Он не переставал всю ночь. Мы совсем не ожидали такого потопа. Стойки у нас на палатках не были закреплены как следует и сразу же упали. Весь остаток ночи я возилась с ними, чтобы не дать палатке рухнуть совсем. А под ногами у меня разлилась настоящая река.

Наконец наступил рассвет. После долгой холодной ночи я мечтала о чашке горячего чая, но это было безнадежно, так как дрова совсем отсырели. Все наши люди провели ночь примерно так же, как и я. Палатка Джорджа тоже осела, внутри нее тихо мяукала Эльса. Вскоре она вышла оттуда, с нею были Джеспэ и Гупа, порядком испачканные, но сухие. Эльсу-маленькую даже ливень не заставил войти в палатку. Я увидела ее за колючей оградой, промокшую насквозь.

Надо было разбирать отсыревшее имущество и переносить его в машины, спасая от львиного семейства. Джеспэ тотчас взялся помогать мне и оборонял каждый ящик, за который я бралась. Когда я наконец управилась с этим делом, Эльса, Джеспэ и Гупа забрались вместе со мной в мою палатку. Даже Эльса-маленькая решилась сесть у самого входа, где полог прикрывал ее от дождя.

Четверо суток лил дождь, только вечерами выдавались короткие перерывы. Во время ливня уже в нескольких шагах ничего нельзя рассмотреть. В этой части Кении дожди выпадают очень неравномерно. В горах осадки достигают около двух тысяч пятисот миллиметров в год, а прилегающие равнины получают всего триста семьдесят пять миллиметров.

Хотя лагерь Эльсы расположен в полупустыне, кругом немало речушек, которые берут начало в горах по соседству. Наша река разлилась сильнее, чем когда-либо, рокочущий красноватый поток затопил оба берега. В кабинете вода поднялась до самого стола. Чего только сюда не нанесло, прибило даже целую пальму, вырванную с корнями. Хорошо, что Эльса со львятами на этом берегу и для них запасено довольно пищи.

В три дня выжженный буш вокруг лагеря пышно зазеленел. Но сухие, ломкие кусты точно надорвались в своем стремлении поскорее выпустить на свет несметное количество цветов, уже через три-четыре дня землю под ними сплошь усеяли опавшие разноцветные лепестки.

Внезапный переход от уныния засухи к бурному расцвету тотчас отразился на жителях буша. В тот же день, как начались дожди, прилетели ткачики. Они принялись чинить свои старые гнезда над нашими палатками и сооружать новые.