Вообще жизнь в последнее время все больше напоминала зебру. Меня мотало от белой полосы к черной со все возрастающей амплитудой. Текущая дислокация была на стороне света, но вопрос только в том насколько далеко я от жопы с хвостиком. Хотелось найти хоть какую-нибудь опору, чтобы эти волны не унесли меня в океан ко всем чертям и русалкам.

Как только подумала о ненормальности, так озаботилась вопросом: я уже столько раз переходила в разные миры, и до сих пор не поняла, как это все работает. Хоть какую-нибудь закономерность бы найти. С этими путешествиями тоже сплошная полосатость: то еле ноги уношу, а то попадаю в такие места, где хоть сейчас строй шалашик и живи как Ленин в заливе… или разливе… не помню. Главное, одна одинешенька.

Ой.

Эта самая закономерность, оказывается, лежала на поверхности: каждый раз, как перемещалась в отражение, где были видны творения рук человеческих, я наталкивалась на проблемы и с трудом сбегала. Любые же путешествия через пейзажи или нейтральные поверхности, типа белого потолка, приводили меня в безлюдные места, где все было спокойно и хорошо.

Мне просто надо сторониться людей.

Повинуясь мгновенному импульсу, нашла в позаимствованном на работе глянцевом журнале картинку с бирюзовым морем, белоснежным песком и кокосовой пальмой. Вырезала ее ножницами и прилепила на мокрый кафель ванной комнаты. Надела купальник, залезла в полную ванну и повернулась так, чтобы отражался только этот тропический пейзаж.

Оказывается, когда ты сам находишься в воде, то перемещение не гладит тебя по коже приятным ознобом, а фигачит током так, что сердце заходится.

Я выскочила из воды как ошпаренная, и не сразу поняла, что уже бултыхаюсь на ласковых морских волнах. Берег впереди манил к себе белоснежным песком и зарослями пальм. Вокруг не было ни души. Я попала на какой-то тропический остров. Только вода была достаточно прохладной. Почему-то я ожидала, что на каких-нибудь Мальдивах океан должен быть как парное молоко.

До этого я никогда не видела море вживую. Вообще весь мой опыт перемещения по миру до этой осени сводился к унылым пейзажам за окном поезда Тобольск-Москва, поэтому от восторга я визжала, брызгалась и смеялась. Это какая-то бесконечная красота. Жить в такой насыщенной и концентрированной живописности было определенно невозможно. Либо задохнешься от чувств, либо, что хуже, все это великолепие приестся и станет привычным и заурядным. И тогда больше никогда и ничего в мире не сможет тебя удивить или обрадовать. Превратишься безрадостного и унылого циника.

Если возле японского домика рядом с покрытым красными листьями прудом я бы хотела поселиться навсегда, то сюда, к морю, можно заскакивать максимум на пару часов в неделю, чтобы зарядить свою внутреннюю батарейку радостью, энергией и вдохновением на много дней вперед.

Вволю накупавшись, уставшая выползла на берег, скребя пузом по песку как первая кистеперая рыба, решившая стать рептилией, а затем повернулась к набегавшей волне и клюнула в нее носом.

Бултых. Своим приземлением я выплеснула из ванной, наверное, ведра два. Пришлось срочно выскакивать, искать тряпку и срочно вытирать пол, а то был реальный риск залить соседей снизу. Да уж, красота однозначно требует жертв, причем самых неожиданных.

Примерно полчаса спустя я вышла из дома с целью провести еще один эксперимент. Мне хотелось понять: насколько стабильны переходы через один и тот же водоем. Повторить опыт с листиком на поверхности невозможно – поди найти точно такой же – но существовала же еще и лужа, благодаря которой я обрела свою странную способность. Прошло уже много дней и если она опять сработает в то же место, значит, и своим карманным морем я тоже смогу пользоваться всю жизнь.

Подождала, пока гуляющий в парке народ отойдет подальше, вспомнила, с какой именно стороны присаживался у лужи парнишка, и склонилась над водой, стараясь не испачкать брюки.