Не завидую я саперам. Вот уж на чьем месте не захотел бы оказаться ни за какие коврижки! Одно неверное движение — и на твоей совести пара тысяч покойников! Жуть…

Саперы вышли на связь всего один раз. Доложили, что цели достигли, работу начали. И все, больше от них ни единого звука не последовало. Надо думать, рации выключили. И правильно, в общем-то, сделали.

Боевик на крыше устал сидеть в одной позе. Поднялся, поправил автомат и прошелся взад-вперед. Моцион у него, понимаете ли… Я б те, голубчик, устроил прогулку… в один конец! Но кое-какая польза от этого моциона все же имелась.

Когда наблюдатель, пройдясь по крыше, на некоторое время отвернулся в сторону, из-под остова старой автомашины, стоявшей неподалеку от стены, метнулась к зданию быстрая фигура. Кто-то из наших. Прижавшись к стене, он аккуратно ввинтился между балками, на которых возвышался над землей здоровенный бак.

Есть один!

Боевик вернулся на место. Осмотрелся и, ничего подозрительного не заметив, направился в обратный путь. Пользуясь этим, к дому просочился еще один боец.

Ожил наушник рации:

— Четвертый, на связь!

— В канале.

— По команде снимаете наблюдателя. Как понял?

— Понял.

— У них перекличка через четыре минуты. Сразу после нее даем отмашку — убираете всех, кто есть на крыше, и занимаете ее.

— Есть, занять крышу!

Ребята оживляются, слышу щелчки предохранителей.

Мучительно долго тянется время.

— Работаем!

Слева от меня щелкает «винторез» Палыча, и у боевика подламываются ноги. Он мешком оседает около парапета.

Прижавшийся к подпорной балке боец вскидывает руку. Не слышу щелчка, но знаю, что у него там линемет. Разумеется, не штатный корабельный, а специально нашими умельцами доработанный. Есть у нас и другая штука похожего назначения, она может зашвырнуть полуторакилограммовый якорь с линем аж на крышу девятиэтажного дома. Но — шумная машинка, использует штатные автоматные патроны, оттого в данном случае и неприменима. А этот заряжаем углекислым газом — стандартный пейнтбольный баллон. На девятиэтажку он якорь, понятное дело, не забросит, а вот на этот домик — в самый раз.

Сигнал!

С возмущенным мявом шарахается из-под ног рыжий обжора.

Извини, котище, но нам сейчас не до сантиментов.

Вот и стена цеха. Прижавшись к балке, караулит автоматным стволом парапет один из бойцов.

Рывок!

Ногами упираюсь в шершавый бетон. Стыки между плитами — здорово! Слегка вжикают по веревке «жумары».

А вот и край парапета…

Осторожно подтягиваюсь и приподнимаю голову над его краем. Пистолетным стволом обшариваю крышу.

Есть тут кто живой?

Есть.

Тот самый наблюдатель, что разглядывал из бинокля жилые дома.

Пуля пробила ему горло, и сейчас он полулежит у вентиляционной шахты, опираясь на нее спиной. Рядом на залитой битумом крыше валяется радиостанция. И к ней тянет он ослабевшую руку.

Дважды сухо кашляет мой АПСБ.

Не дотянулся…

А больше здесь никого не осталось. В смысле — живых не осталось, снайперы сработали грамотно.

Переваливаюсь через парапет и, распластавшись на теплой крыше, беру на прицел проход вниз.

Он не заперт, дверь на ветру чуть-чуть поскрипывает.

А в нескольких метрах от меня стоит на треноге камера наблюдения…

— «Вышка» — четвертому!

— На связи.

— Вижу камеру!

— Там еще три штуки должно быть — контролируют окрестности.