Генка пару раз ударил в живот.

— Совсем бояться перестал, служба медом показалась!

Козлов тут же протрезвел.

— Да я что! Да это не я! Когда вы ушли, приперся Гриша из техчасти, залез в шкаф и увидел кишмишовку: «Давай да давай отметим Новый год». Он обещал два пакета принести.

— А почему ты позволяешь по шкафам у замполита лазать? — Митя тоже не удержался, дал Козлову по шее.

Козлов захныкал:

— Да я что, я не позволял. Он — черпак, а я — чижик.

В общем, как ни крути, а продолжать праздник было не с чем. Генка пообещал Козлову, что тот еще долго будет расплачиваться за свои грехи, и пошел искать выпивку.

Четыре дня писарей никто не трогал. Офицеры гуляли, и штаб вымер. Митя начинал маяться. Погода опять испортилась: полил бесконечный, нагоняющий дремоту дождь. Он шел целые сутки и в конце концов пробил крышу и закапал замполиту на стол; пришлось срочно заклеивать набрякший потолок плакатами, призывающими крепить воинскую дисциплину и хорошо нести службу, но это мало помогло — мутные капли упрямо просачивались сквозь толстый слой бумаги и долбили столешницу, разбрасывая по кабинету брызги.

Генка выполнил свое обещание насчет расплаты. Третьего вечером, когда дождь немного поослаб, он вызвал Козлова в коридор и о чем-то с ним пошептался, потом вернулся в кабинет, вытащил из-за шкафа автомат и вручил его Сереге: «Держи, только в крайнем случае. Если что, мы ничего не знаем, сам пошел».

«Опять на дело подрядил, — подумал Митя, заставляя себя вчитываться в статью из „Коммуниста Вооруженных Сил“. — Раньше хоть без оружия обходилось».

Только ночью, ложась спать, он вспомнил о Козлове: «Куда ты его услал?» Генка многозначительно хмыкнул: «Он знает». Митя повернулся на бок и уснул.

Его разбудил стук в окно и топот Генкиных ног. Повеяло холодком, и вспыхнул яркий электрический свет.

— Вставай, Козлов пришел!

Митя соскочил со стульев, превозмогая острую резь в глазах, увидел раскрасневшегося Козлова с вещмешком в руке и заляпанных грязью сапогах:

— Ты откуда? — Козлов развязал вещмешок.

— Вот! — и высыпал на стол блестящую груду вещей: кассеты, электронные часы, зажигалки, солнечные очки, бижутерию, сигареты.

— Что это?

Дверь распахнулась, и вошли Генка с Гришей.

— Поделитесь, комиссары? — спросил Гриша и, не дожидаясь ответа, принялся рыться в вещах. — Кассеты вам все равно не нужны. Один «Омакс» я беру себе, еще вот эти дамские для мамаши. Остальное делите.

Генка подошел к столу и разделил вещи на две кучи поровну.

— Бери, — предложил он Мите. — Да не бойся ты! Спрячем так, что никто не найдет. Домой с подарками поедешь.

Гриша уселся за замполитовский стол и стал рассказывать, как все здорово получилось. Они угнали тачку и поехали в другой район, чтобы не засветиться. Он давно присматривался к этому двухэтажному дукану, однажды они с зампотехом ездили туда за покупками. Замочки оказались ерундовые, и они неплохо пошуровали. То, что на столе, это так — мелочь. Джинсы, дубленки, магнитофон они пока спрятали в дизельной, жаль, что больше взять не смогли, не хватило рук, надо было бы по второму заходу, а тут эта старуха высунулась из-за дувала и заорала. Пришлось срочно сматываться, а на полдороге заглох мотор. Гриша вытащил из кармана пачку «Ричмонда», щелкнул зажигалкой-пистолетиком:

— Надо для следующего раза дукан подыскать.

— Пойдешь с нами, Димос? — спросил Гриша. — Трусишь? Ну ладно, пусть тогда ваш чижик ходит.