— О, это я как-нибудь переживу. По дороге я проходил мимо магазина, торгующего рабочей одеждой. Я заметил, что там есть все размеры. Меня там быстро приоденут.

— Нет. — Она протянула руку в его сторону и сказала: — Нет, пожалуйста, не надо... не надо еще больше усложнять все для меня. Возвращайтесь на ферму. Приезжайте... приезжайте иногда повидаться со мной, когда я здесь окончательно устроюсь.

Николас Стюарт застегнул пиджак, сохраняя на лице серьезное выражение, потом медленно кивнул ей:

— Хорошо, хорошо, Эмили. — Ник протянул руку, и Эмили вложила в нее свою, а он накрыл ее второй рукой, какое-то время они стояли, глядя в глаза друг другу. Затем он резко повернулся и вышел из дома, пройдя через гостиную.

Когда Эмили услышала, как хлопнула дверь, она посмотрела в ее направлении, но не двинулась с места. Девушку охватило желание разреветься точно так же, как было в первый день ее возвращения в этот дом.

«Я вам симпатичен? — спрашивал он у нее. — Вы можете любить и ненавидеть кого-то, но вы не можете симпатизировать человеку и ненавидеть его».

Эмили симпатизировала ему. О да, да, это точно, он ей нравился. Но дальше этого ничто не пойдет, поскольку, как она и сказала, она не сможет жить с чистой совестью, зная, что была причиной того, что он потерял дом и ферму. И все это чушь, что он говорил, он не может быть фермером, все это чушь!

Схватив свой фартук из грубой материи, она надела его и решила продолжить работу. Но поняла, что работа в этот день пойдет медленно.

Глава 3

Все получилось не так, как Эмили планировала. Она вернулась в дом своей мечты, она привела его в порядок и украсила. Комнаты были уютно обставлены. Она даже снесла стену между двумя дворами. Она уже ночевала в доме две прошедшие недели и признавалась себе, что чувствовала себя одинокой. Она устала от чтения. Даже маленькая черная книжечка потеряла для нее всякий интерес. Она продолжала сдерживать свое желание запереть дом, сесть на поезд и поехать к тете Мэри.

Кроме того, кое-что стало удивлять Эмили в поведении тети Мэри. Ей показалось, что тетя Мэри стала довольно холодно приветствовать ее в последнее время. Но это ее не очень сильно беспокоило.

Девушка часто вспоминала то, что сказала ей тетя Мэри три недели назад: «Тебе пора устраиваться там, не правда ли? Если ты хочешь начать дело, то ты должна там и находиться. Если ты не будешь там к одиннадцати часам дня, то можешь пропустить людей, которые будут стучаться в твою дверь».

Итак, в последние две недели, помимо того, что она иногда выходила на улицу, чтобы пройтись по магазинам, она сидела дома круглые сутки, но к ней зашли всего два посетителя, которые откликнулись на ее объявление в «Шилдс газетт». Эмили вспоминала их обоих с легкой дрожью. Первый из них был невысокий худой мужчина в засаленном пиджаке. На кончике его носа висела капля, которую он постоянно стирал тыльной стороной ладони. Он сказал, что является кладовщиком в одном из больших магазинов на Кинг-стрит. Девушка даже не стала показывать ему комнату. Она не пустила его дальше входной двери, потому что, когда он спросил: «Сколько вы просите?» — и она ответила: «Двенадцать шиллингов и шесть пенсов», то он воскликнул: «Ничего себе, мисс. Вы, должно быть, шутите. Я не хочу снять весь дом, мне нужна одна комната и питание один раз в день».

На это Эмили буквально пролаяла ему: «Тогда идите и поищите где-нибудь еще» — и почти вытолкнула его на улицу. Потом, придя на кухню, она стояла, больно закусив губу, чтобы сдержать слезы.

Второй посетитель ничего не сказал относительно назначенной ею стоимости. Он сказал, что является вторым помощником на судне, совершающем короткие поездки, и что он работает через неделю.