Эмили гуляла одна, поскольку Люси все больше жаловалась на холод; девушка же чувствовала, что ей надо вырываться хоть ненадолго из дома, хотя бы на час в неделю. Даже если погода не очень подходила для прогулок, как в этот день: ветер развевал ее жакет, платье, нижние юбки, почти отрывая ее от земли. Но Эмили была рада, что смогла выбраться из дома.

Уже третью неделю мистер Берч говорил, что не может взять ее с собой в Феллберн в понедельник, поскольку, доставив свою продукцию, он поедет в Дарем и вернется назад по другой дороге. Она подумывала о почтовой карете, но зимой последняя почтовая карета отправлялась из Феллберна в полтретьего, поэтому у нее было бы недостаточно времени, чтобы посетить тетю Мэри. Эмили очень хотелось повидаться с тетей. Ей хотелось немного поболтать и посмеяться; да, ей нужно было посмеяться.

Эмили, наверное, прошла больше мили вдоль узкой аллеи, когда дорога неожиданно расширилась и сбоку появился небольшой каменный дом, похожий по конструкции на тот, на холме. Только около этого не было подсобных строений, а только небольшой садик. А под навесом, возле крыльца, посажено много зимней брокколи.

Эмили продолжала идти еще минут пять или около этого, потом повернула, а когда уже подходила к дому, увидела девушку, стоявшую у ворот. На ее голову была накинута шаль, а руки, спрятанные под нее, крепко удерживали шаль под подбородком.

Когда Эмили поравнялась с ней, девушка окликнула ее:

— Эй, привет!

— Привет! — Эмили остановилась и улыбнулась. Впервые кто-то из здешних поздоровался с ней. — Холодно, правда? Ветер прямо сбивает с ног.

— Тогда почему ты не сидишь дома?

Вопрос был слишком прямой, и Эмили замешкалась, глядя на девушку:

— Понимаете, я на службе, там...

— Да, да, я знаю, где ты служишь. Ты заняла мое место... но я не возражаю. О нет. Ради Бога. Я Крисси Дайер. Как ты справляешься? Я имею в виду с ней и с ним.

Эмили сразу же поняла, что нет смысла рисовать жизнерадостную картину своей жизни в доме; хотя в последнее время стало полегче, особенно в комнате хозяйки, она все же вынуждена была признать, что не может заставить себя хорошо относиться к той женщине, хотя бы даже пожалеть ее.

— Она уже швыряла в тебя чем-нибудь?

Эмили рассмеялась, хватаясь за шляпку и наклонив голову, чтобы ее не сдуло.

— Нет, но пыталась.

— Что ты этим хочешь сказать - пыталась?

— Рона Берч угрожала, но я сказала ей, что сделаю, если она выполнит свою угрозу.

— Ты так ей сказала?! — Она убрала руки от подбородка, и шаль распахнулась, а ветер почти подхватил ее. Девушке пришлось уцепиться за шаль и обернуть ее вокруг шеи, а потом она снова спросила: — А что ты сказала?

— Я сказала ей, что, если она кинет в меня что-нибудь, я швырну это назад в нее.

Эмили рассмеялась над выражением лица девушки. Ее смех затих, когда девушка категорично заявила:

— Я не верю тебе; никто не может сказать ей это и остаться в доме. Я тебе не верю.

— Тут уж я ничего не могу поделать. Хочешь верь, хочешь не верь, но я это сделала. Я собиралась уйти оттуда, но хозяин попросил меня остаться.

— О да, конечно, это на него похоже. Хотела бы я получить по пенни за каждый раз, что он уговаривал меня остаться. Три года я терпела все это. Я ужасно страдала, поверь мне. Мне казалось, что свихнусь. В том доме случались такие вещи, которые пугали меня до умопомрачения, и вещи, за которые ругали меня, хотя виноват был Кон. Одно время он мне нравился, я жалела его, но это прошло. Он не так наивен, как кажется, Кон здорово притворяется. Он не до такой уж степени ненормален, раз смог охмурить Беллу Гудир. Имей в виду, я не думала, что Кон на это способен, потому что он никогда не приставал ко мне. Он прекрасно знал, что моя мама поблизости.