— Но вот что странно… — Ханио немного успокоился, и ему вдруг захотелось поделиться со стариком тем, что с ним произошло.

Тот слушал его, посвистывая сквозь зубы, и, сам того не подозревая, выдавал пижонские привычки, оставшиеся у него с юности, — нервно теребил узел на галстуке покрытой пигментными пятнами рукой, приглаживал оставшиеся на голове редкие волосики. Он перевёл взгляд на окно, и его внимание привлекла жухлая ива, торчавшая между соседними домами и освещённая падавшим из окон светом. Ветви дерева колыхались под порывами холодного ветра. Старик, казалось, перебирал в памяти пережитые воспоминания — печальные и приятные.

— Как получилось, что он меня не убил? Вот что странно, — сказал Ханио. — Ведь я могу быть свидетелем.

— Разве непонятно? Этот человек твёрдо решил убить Рурико. А вы оказались у него на пути. Ясно же. Скорее всего, она из него все соки выпила и он с ней ничего больше не мог. Убей он вас обоих — получилось бы, что вы вместе с Рурико отправились в иной мир, где достать вас невозможно. Поэтому он и убил её одну, совершенно осознанно. Чтобы Рурико принадлежала только ему. И твои действия только укрепили его в этом намерении.

— Неужели это он её убил? Не похож он на убийцу.

— Разве не видите? Этот человек — мафиози. Настоящий пахан. Если даже ты будешь свидетелем, он найдёт как выкрутиться. Сейчас он, возможно, сидит в той самой квартире и разыгрывает представление, делая вид, что оплакивает Рурико. Об убийствах скоро забывают. Того, кто её убил, не найдут. И не надо вам в это нос совать. Займитесь своими делами. Да, вот вам ещё пятьдесят тысяч. Бонус, так сказать.

Старик положил в большую хрустальную пепельницу ещё пять купюр и собрался уходить.

— Полагаю, у нас больше не будет случая встретиться, — сказал Ханио.

— Хотелось бы верить. Рурико, надо думать, ничего обо мне не говорила?

Ханио захотелось подразнить старика:

— Ну, это как сказать. Не то чтобы совсем не говорила.

— Что? — Старик побледнел. — А личные данные, имя…

— Прям даже не знаю.

— Вы меня, никак, шантажировать собрались, молодой человек?

— А хоть бы и так. Но вы ведь никакого уголовного преступления не совершили. Так?

— Так-то оно так, но…

— Мы с вами всего лишь попробовали чуть-чуть сдвинуть шестерёнки опасного мира, в котором живём. Обычно такая мелочь не имеет ни малейшего влияния на ход событий, но стоило мне только отказаться от собственной жизни, как вдруг тут же произошло убийство. Потрясающе, правда?

— Удивительный парень! Не человек, а торговый автомат.

— Совершенно верно. Опускаете в меня монету — и получаете, что вам нужно. Автомат работает — ставит на кон жизнь.

— Как может человек до такой степени превратиться в робота!

— A-а, так я для вас откровение?

Ханио ухмыльнулся; старику, похоже, стало не по себе.

— Так сколько вы хотите? — спросил он.

— Если что-то понадобится, я выйду на связь. Сегодня мне ничего не надо.

Старик ринулся к двери. Ему хотелось как можно скорее вырваться на волю. Ханио окликнул его:

— О сиамском коте можете не беспокоиться. Я ведь живой.

Он протянул руку к висевшему на двери листку с объявлением и снова перевернул его на сторону, где было написано: «Продаётся жизнь». Зевнул и вернулся в комнату.

9

Он уже один раз умер.

Он не чувствовал никакой ответственности перед этим миром и не был к нему привязан.