— Как это?! Ты в своем уме? Она моя жена, Оль, я не могу не обращать на нее внимания. И я…

Он помялся, не зная, как выразить свою мысль поделикатнее. Ольга с невеселым смешком сама закончила за него:

— И ты ее очень любишь. Знаю. Весь вечер вчера слушала.

— И все равно в постель меня потащила. Он удивленно покачал головой, сел на край кровати и начал натягивать носки. — Странная ты, Оль. Чего тебе с меня? Денег ты не берешь, будущего у нас с тобой нет. Чего тогда? Я ведь не первый в этой койке, так ведь? Одеколоном мужским все пропахло. Недешевым одеколоном. — Антон назвал, припомнив. — Угадал? Вот, видишь. Не бедный парень вчера утром тут просыпался. Чего меня-то к себе позвала?

— А тебе прямо обязательно в душе моей покопаться! — фыркнула Оля, причем без обиды какой бы то ни было или досады. — Тебе твоей души за глаза хватит, Антоша. Иди уж, к Полине своей. Иди и не заморачивайся из-за меня-то еще. И совет мой помни: поменьше внимания обращай на цацу свою, дело будет лучше.

Панов дошел пешком до ресторана, где ночью оставил машину на стоянке. Глянул на телефон, забытый на сиденье. Умышленно, между прочим, забытый. Сколько сидел и напивался, столько мечтал потом обнаружить там десятка три пропущенных звонков. Вот выйдет он из кабака, думал, сунет погрузневшее от коньяка тело в салон, глянет на дисплей телефона, а там сообщение на сообщении. И звонила, и писала, и…

Ничего не было. Полина не позвонила, не написала ничего, и даже к черту его не удосужилась послать за молчание, хотя, по логике, должна была.

— Не нужны мы ей, — пожаловался телефону Панов и завел машину. — Не нужны ни обеспеченными, ни нищими, никакими. Развестись с ней, что ли!

Развестись, конечно, было можно. И проблем никаких не возникло бы. Она как-то вскользь обронила однажды, что никогда ни на что претендовать не станет. Что от матери в наследство ей досталась огромная квартира в самом центре города. У тетки опять же она одна из всей родни, та ее никогда не оставит. И ей вообще, вообще ничего не надо. Она готова уйти без выходного пособия и все такое.

А он не готов, блин! Он не может ее отпустить! Он любит ее так…

До судорог любит ее, проклятую! Дышать боялся, когда она спала рядо