Книги Проза Янн Мартел Жизнь Пи страница 20

Изменить размер шрифта - +

– Да при чем тут Писин? Ему же только восемь! – не унималась матушка.

– Он-то больше всего меня и тревожит.

– Я ничего такого не сделал! – вырвалось у меня. – Наверно, Рави что-нибудь натворил! Он может.

– Чего? – возмутился Рави. – Ничего я не натворил. – И зло глянул на меня.

– Тише! – сказал отец, подняв руку. И посмотрел на матушку. – Гита, ты же сама видела, как Писин… В его годы мальчишки где только не шатаются, куда только не суют нос.

Я? Где только не шатаюсь? Куда только не сую нос? Да нет же, нет! Спаси меня, мамочка, спаси, кричала моя душа. Но матушка только вздыхала и кивала, будто в знак согласия: чему быть, того не миновать, каким бы страшным оно ни было.

– Пойдемте-ка, – позвал отец.

И мы пошли – как на заклание.

Вышли из дома, прошли через ворота, вошли в зоопарк. Было еще рано, и зоопарк для посетителей пока не открыли. Смотрители и уборщики занимались своими делами. Я заметил Ситарама, моего любимого смотрителя, приставленного к орангутанам. Оторвавшись от своих занятий, он проводил нас взглядом. Мы прошли мимо птиц, медведей, больших и маленьких обезьян, копытных, мимо террариума, носорогов, слонов, жирафов.

Подошли к большим кошкам – тиграм, львам и леопардам. Бабу, смотревший за ними, уже ждал. Мы прошли по дорожке чуть дальше, и он открыл дверь в кошачий вольер, помещавшийся на островке, окруженном рвом. Мы вошли. Это была большая мрачная бетонная пещера, круглая, теплая и сырая, насквозь пропахшая кошачьей мочой. Там всюду стояли огромные клетки, отгороженные толстыми зелеными железными решетками. Сквозь застекленные крыши внутрь проникал желтоватый свет. А через решетчатые двери виднелся залитый солнцем зеленый островок. Клетки были закрыты – кроме одной: там держали только Махишу, нашего бенгальского тигра-ветерана, громадного, неуклюжего зверя весом 550 фунтов. Но не успели мы войти, как тот метнулся к решетке, прижал уши, уставился своими круглыми глазищами на Бабу и зарычал. Да так, что содрогнулся весь кошачий вольер. А у меня затряслись поджилки. Я прильнул к матушке. Она тоже вся дрожала. Отец и тот, кажется, дрогнул, хотя виду не подал. Только Бабу не испугался ни рыка, ни жесткого взгляда, которым зверь буравил его, точно сверлом. Он рассчитывал на прочность железных прутьев. Махиша заметался по клетке – взад-вперед.

Отец повернулся к нам.

– Что это за зверь? – крикнул он, заглушив рык Махиши.

– Тигр, – в один голос ответили мы с Рави, безропотно согласившись с очевидным.

– Тигры опасны?

– Да, папа, опасны.

– Тигры очень опасны, – выкрикнул отец. – Хочу, чтоб вы знали; никогда, ни в коем случае не трогайте тигра, не играйте с ним, не суйте руки в клетку, даже близко к ней не подходите. Понятно? Рави?

Рави живо кивнул.

– Писин?

Я кивнул еще живее. Отец не сводил с меня глаз.

Я кивнул, да так сильно, что у меня чуть не оторвалась голова и не упала на пол.

Должен сказать в свое оправдание, что, хотя порой я и впрямь рядил зверей в людей и они даже бойко болтали у меня по-английски: фазаны с чопорным британским акцентом жаловались, что им-де подали холодный чай, а павианы, замыслив ограбить банк, грозно рявкали, точно заправские американские гангстеры, – это были фантазии, и только. В мыслях я совершенно спокойно обряжал диких зверей в домашние халаты, но при этом всегда помнил, какова она, истинная натура моих партнеров по играм. Уж на это у меня ума хватало. Просто в толк не возьму, с чего это вдруг отцу взбрело в голову, что его младший сынуля спит и видит, как бы поскорее забраться в клетку к какому-нибудь хищнику. Но, откуда бы ни взялась эта странная тревога – а отец тревожился по всякому поводу, – в то утро он определенно решил покончить со своими страхами раз и навсегда.

Быстрый переход