Увидев вблизи бригантину и шлем, старик по привычке нервно пожевал свои губы. Когда же на столе оказался принесенный сияющим как новенький золотой Даннером двуручник, а я выложил извлеченные из ножен скьявону и дагу, на глазах скисающий понимая к чему все идет ан Гленхолд удостоился от него равно такого же взгляда, каким смотрят на лежащее рядом говно. У этого сизого дятла похоже мозгов хватило на один только донос, ну и может быть «мамой клянусь, самозванца нашел» в дополнение к нему. Суд скорый и неправедный, похоже, откладывался, ибо судья как-то подозрительно быстро менял гнев на милость.

Благородные господа и неблагородные воины активно переговаривались между собой.

Первым решился попросить у меня взять в руки оружие усатый.

— Фер Вран, не против, если я рассмотрю поближе?

— Угощайтесь! — Пожал плечами я, остро жалея, что сижу на краденой скамейке, а не в кресле с высокой спинкой.

Сет разве что только не облизали. Причем жрец в отличие от остальных членов комиссии заинтересовался акульей шкурой:

— Одежда на вас из той же кожи? — Спросил он, крутя в руках налокотник.

— Зоркий у вас глаз, — кивнул я. — Тоже акула, да.

— Да видел выделанную акулью кожу уже не раз, — отмахнулся от меня он, — тесть мой настоятель при храме Ранн, водяные умеют выделывать акул. А брони такой там не изготавливают. Она же и без железа неплоха?

— Вы про кожу? Многократно прочнее бычьей.

— Вот только носить ее может не каждый, а так хорошо выделать, совсем мало, кто умеет, — усмехнулся жрец. — У меня к достойному феру претензий нет. О мелочном мы с ним ещё успеем поговорить.

Столпившиеся вокруг оружия коллеги священника едва услышали. Усатый, вытащив из ножен свой богатый, украшенный золотом и жемчужинами кинжал, пытался царапнуть сталь дагу, что у него почему-то не получалось. Точно так же, как и применительно к двуручнику и скьявоне, которые, не поверив своим глазам, проверяли на твердость уже своим оружием другие желающие. Даже дедок и тот в стороне не остался, завладев шлемом и ведя пальцем по кольцу с девизом на нем. Делал вид, что ему этот праздник безразличен один только барон, имевший такой кислый вид как будто только что ему вылили в глотку полный ковш дерьма, а то и может быть сразу два.

Впрочем, именно въедливый старик пришел в себя первым:

— Превосходный комплект, фер Вран. Осталось немногое. Доказать, что это оружие ваше, описать герб иознакомить нас с историей рода.

— Письменно или устно?

— Можете устно, вас в любом случае записывают.

Я равнодушно пожал плечами и сняв куртку обнажил плечо с портаком. Кольчуга конечно же вызвала новый приступ разговоров.

— Это мои мечи, это мой доспех и это мой шлем. Причем не просто мои, а на меня сделанные.

«Память о службе» зрителей весьма впечатлила, череп в шлеме и для Земли выглядел довольно эффектно даже несмотря на возраст картинки.

— Таких рун не знаю, но надпись, без сомнений одна и та же, — кивнул чиновник, — Давно она у вас на плече?

— Лет около двадцати, — не стал точно высчитывать я.

— Да вам же не более тридца… — начал уязвленный до глубины души срывающейся с крюка рыбой ан Гленхолд, и тут же осекся под тучей издевательских взглядов, причем своих же преторианцев в том числе. Кто-то хихикнул. Потом второй. Когда рядом фыркнули сразу двое, психанувший госбезопасник вскочил на ноги и надо отдать ему должное извинившись перед окружающими нервно отошел в сторону.

«Точно дурак зеленый» подумал я. «Это же надо так было обосраться. Кто тебя мудакавообще в эту службу взял?».