— Нет, мам. Это Николас за моей спиной завел шашни с новой сотрудницей в их конторе. Между мной и Льюисом никогда не было даже намека на роман. После того как Николас бросил меня, я пребывала в жуткой депрессии. На рождественской вечеринке я выпила лишнего и стала.., ну.., одним словом, потеряла над собой контроль. После мы оба очень сожалели о случившемся.

— Неужели? — Голос матери звучал сухо и иронично. — Хороший подарочек для его жены.

— У Льюиса нет жены. Она оставила его. Он разведен.

— Молодец! Я бы тоже бросила такого. Интересно, сколько секретарш забеременело от него? Не потому ли ушла твоя предшественница?

— Мама, Льюис совсем не такой, — простонала Оливия, понимая всю тщетность попыток переубедить мать.

— Какой же он тогда? Только не говори, что это твоя вина. Я что-то не слышала об изнасилованных мужчинах.

— Но именно так все и случилось, — пробормотала Оливия. — Я спровоцировала его, буквально навязалась…

— Ерунда! Он тоже был пьян? Да или нет?

— Нет. Только я.

— Тогда он виноват не меньше твоего. Если не больше. Он должен нести ответственность и признать ребенка. Пусть хотя бы оказывает вам материальную поддержку. Насколько я понимаю, человек он далеко не бедный. За удовольствия надо платить!

Когда ты скажешь ему?

— Не сейчас… Позже… — Мать все истолковала по-своему, но Оливия-то знает, что Льюис ни в чем не виноват. А за удовольствие стоило бы заплатить ей.

Обычно кроткие и добрые глаза матери превратились в два буравчика.

— Он красивый?

— Что? А, да. Очень.

— Сколько ему лет?

— Тридцать четыре.

— Отлично, отлично. Тогда, я думаю, ты права. Пока не стоит ему говорить. Не надо пугать его раньше времени. Сначала надо заставить его влюбиться в тебя.

Оливия вытаращила глаза.

— Влюбиться? В меня? Мама, за восемнадцать месяцев работы бок о бок он ни разу не взглянул на меня как на женщину. Он все еще любит Дину, свою бывшую жену.

— Это ненадолго, поверь мне. У мужчин как — с глаз долой, из сердца вон.

Глаза Оливии округлились еще больше. Цинизм матери потряс ее.

— Мама, я говорила тебе, Льюис не такой. Он.., как бы это сказать, глубже, возвышеннее…

— Да будет тебе, дочка. Глубокие мужчины давно вымерли. Ты привлекательная молодая женщина, когда, конечно, хочешь быть таковой. Однажды он уже познал твои прелести. Ты ведь сказала, что он не был пьян, да? В следующий раз будет проще. Он оглянуться не успеет, как окажется влюбленным в тебя и захочет жениться. И только тогда ты скажешь ему о ребенке, поняла?

Оливия не верила своим ушам.

— Ты хочешь, чтобы я соблазнила его еще раз?

— Можно не один. В любви, как и на войне, все средства хороши.

— Но я не люблю Льюиса!

— Но ты находишь его привлекательным.

— Да, но.., но…

— Никаких “но”! — решительно прервала ее мать. —Подумай о ребенке.

— Я думаю о ребенке!

— Плохо думаешь! Ребенок будит в женщине все самое хорошее, делает ее сильной и самоотверженной.