Иногда я спрашиваю себя, смогу ли простить ее. Может, именно тогда призрак матери оставит меня в покое и перестанет терзать, выпрыгивая ночами из тьмы и пытаясь вгрызться в самое сердце.

Не знаю, для этого надо прожить еще какую-то жизнь. Лишь потом появится ответ на вопрос.

А Лера…

Она не справилась с королевой, не поняла, что та, как и положено, на самом-то деле голая. А у меня тогда не было силенок, чтобы взбунтоваться окончательно. Это я сделал уже потом, много позже. Когда призрачный мир вокруг стал намного живее мира реального.

Хотя самое смешное в том, что до конца своих дней мать с придыханием вспоминала о моей с Лерой жизни и сожалела, что она так бездарно и внезапно закончилась.

Что же касается женской матрицы…

Дело не в физиологических пристрастиях, на самом деле тот тип женщин, к которым принадлежала моя мать, меня никогда особо не привлекал: слишком уж она была яркая и, не побоюсь этого слова, вульгарная. Но вот это ее постоянное отсутствие в моей реальной жизни и породило ту постоянную тягу заполнять пустующее место рядом с собой женским телом, которое отчего-то всегда исчезало столь же быстро, как и мать после своих мимолетных визитов.

Но от тел остаются тени, с ними можно разговаривать, их можно любить, их не стоит бояться.

А призрака матери я боюсь. Ведь не исключено, что и в этой своей новой жизни она опять бросит меня, оставив одного, как это уже сделала много лет назад.

Умерла она в день моего рождения, а не виделись до этого мы восемь лет. Не скрою: она болела. Но когда я предложил ей перебраться в тот город, где живу, то услышал очередное высокомерное «нет». И опять где-то в самой глубине моей души, если, конечно, она существует, душа, что-то заныло. Какая-то утраченная и погребенная под минувшими тысячелетиями, там, где нет ни ада, ни рая, ни даже чистилища, чистая субстанция, божественный кристалл любви.

Только об этом я пытаюсь не думать…

Ну а призрак моей собаки…

Это совсем другая история. Как сказал один уже ушедший поэт, мужчина выбирает собаку этически, а женщину эстетически. Кавычки не нужны, цитата по памяти.

Я рад, когда он приходит ко мне. Что во сне, что наяву. Незримо бежит рядом со мной по улице. Поднимает лапу у еще не рухнувшего тополя. Лежит у ног, когда я смотрю телевизор. Иногда я слышу его лай. Не предсмертный, когда это был уже утробный, умоляющий об уходе вой, а тот радостный лай, которым он встречал меня, еще только зашедшего в подъезд. Не знаю, поймете ли вы меня, но если у вас был именно такой друг, то да, вы меня поймете!

Поначалу он приходил ко мне постоянно. Отгонял лаем призрак матери и устраивался рядом. Наверное, беспокоился обо мне. Частенько, сидя за столом, я ловил себя на невольном движении, когда вдруг отламывал кусочек и пытался накормить им воздух. И тогда я начинал выть, не стесняясь ни слез, ни соседей. В кресле, которое он так любил при жизни, постоянно ощущалось его присутствие. Но пришел день, когда он вдруг не вернулся домой ночевать.

И я понял, что он даровал мне свободу, хотя и пообещал навещать.

Последний раз это было несколько дней назад. Во сне. Я оказался в странном, никогда до этого не виданном месте. На берегу моря, по которому бежала лунная дорожка. Спал не только я, спали и яхты, пришвартованные к пирсу. А еще был берег, узкая полоса пляжа и высокие, черные, почти скрытые наступающей ночью холмы.

Я и сейчас могу пересказать все, что было потом. Сон закончился, слишком уж реально плескалось море у пирса, я чувствовал его запах, да еще какую-то томящую сладость, веющую с холмов. И внезапно из темноты появился мой пес. Он позволил положить себе руку на лобастую голову, а потом растворился в направлении горизонта, оставив послевкусие внезапно привалившего счастья да попытку осознать, существует ли это место на самом деле.

Где любимые призраки оживают, а значит, ты опять начинаешь жить своей жизнью и видеть в ней смысл.