И был абсолютно прав.

Нашествие криккитян на Галактику было настоящим кошмаром. Тысячи и тысячи громадных криккитянских крейсеров вывалились как снег на голову из гиперпространства и одновременно атаковали тысячи и тысячи крупных планет. Вначале они захватывали стратегические ресурсы для сооружения кораблей новой волны, а потом хладнокровно превращали обобранные планеты в прах и пыль.

Галактика, в то время наслаждавшаяся периодом необычайного спокойствия и процветания, опешила, как человек, вышедший полюбоваться природой, а встретивший разбойников.

— Я хочу сказать, — продолжал Председатель, озирая ультрасовременный (дело было десять биллионов лет назад, и «ультрасовременный стиль» предполагал злоупотребление нержавеющей сталью и волнистым бетоном) и просторный зал суда, — что эти ребята — самые натуральные фанатики.

Что также было верно. Это единственное удовлетворительное объяснение необъяснимой быстроты, с которой криккитяне взялись осуществлять свою новую главную цель в жизни: уничтожение всего, что не есть Криккит.

Аналогично только эта версия объясняет, почему они столь молниеносно создали суперсложную науку и технику, необходимые для производства тысяч крейсеров и миллионов страшных белых роботов.

Это белое воинство сеяло глубочайший ужас в сердцах всех, кто с ними сталкивался, — правда, в большинстве случаев ужас длился недолго, обрываясь вместе с жизнью реципиента. То были жестокие и упрямые летающие боевые машины. Они размахивали многофункциональными боевыми битами, которые в одном режиме разваливали дома, в другом испускали жгучие омни-деструктивные лучи, а в третьем метали разнообразные гранаты — от простых зажигательных до макси-бумных гиперядерных устройств, которыми можно взорвать большую звезду. Одним ударом биты по гранате робот одновременно выдергивал чеку и с феноменальной меткостью поражал ею цели на расстоянии от считанных ярдов до сотен тысяч миль.

— Лады, — снова сказал Председатель, — наша взяла.

Помолчал, жуя резинку.

— Наша взяла, но хвалиться тут нечего. Это самое — галактика средней величины против одной мелкой планетки, и сколько мы колупались? Секретарь Суда, алло!

— Ваша честь? — спросил малорослый строгий мужчина в черном, поднявшись со своего места.

— Сколько мы колупались, братец?

— Ваша честь, дать точный ответ несколько сложно. Время и расстояния…

— Спокойно, приятель, валяй округленно.

— Ваша честь, вряд ли возможно прибегать к округлениям в подобн…

— Невозможно только штаны через голову надеть. Ну же, будь дерзким!

Секретарь Суда только захлопал глазами. Очевидно, он вместе с большинством юристов Галактики считал Председателя (известного в частной жизни под странным именем Зипо Биброк 5х10 в восьмой степени) довольно неприятным субъектом. Несомненно, он был хамом и фанфароном. Судя по всему, он мнил, что обладание величайшим в истории талантом к юриспруденции дает ему право выделывать что заблагорассудится — и, увы, не ошибался.

— Э-э… гм, ваша честь, примерно две тысячи лет, — пробурчал сквозь зубы секретарь.

— А сколько народу положили?

— Два гриллиона, ваша честь. — Секретарь сел. Если бы в этот миг его сфотографировали влагочувствительной камерой, стало бы видно, что он слегка дымится.