Однако на суде выяснилось, что я действительно давал сольные концерты в двух отделениях, а получал как за одно концертное отделение в размере 17 рублей. Так что мне не переплатили, а, наоборот, недоплатили…"

В итоге уголовные дела Бориса Сичкина и его подельника Эдуарда Смольного были отправлены на доследование в Верховную прокуратуру РСФСР, а самих подследственных отпустили. Однако за день до освобождения один из работников тюремной администрации по секрету сообщил им, что против них готовится провокация, которая позволит задержать их в тюрьме еще на какой-то срок, правда по статье за хулиганство. Сичкина после этого охватила паника, а вот Смольный не растерялся и разработал контрмеры против провокаторов. Через того же человека, который предупредил их об опасности, он передал своим друзьям на воле просьбу явиться к назначенному часу к тюрьме. В итоге явилось несколько десятков человек. Когда освобожденные вышли за тюремные ворота, они быстро прошмыгнули в эту толпу и с ее помощью добрались до поджидавшей их машины. Петляя по городу, та в конце концов привезла их в один из домов, где бывших арестантов ждал роскошный ужин. Но детектив на этом не закончился. Вот как об этом вспоминает Б. Сичкин:

"Поезд на Москву из Тамбова уходил около двенадцати ночи. Опасность для нас еще не миновала. Дальнейший план был такой. Человек покупает нам два билета на Москву в купейный вагон. Мы приезжаем на вокзал за семь минут до отхода поезда: После того как поезд трогается, мы бежим во всю прыть и вскакиваем на ходу в вагон, влезаем в купе и закрываемся, а дальше у Смольного разные цепи, приспособления, чтобы дверь никто не мог открыть. Разве что взорвать. Так мы ехали всю ночь до Москвы и не были уверены, что опасность миновала. На вокзале в Москве нас встретили многие наши знакомые, и мы успокоились…"

В тот день, когда освободили Бориса Сичкина — 27 декабря, — другого человека, наоборот, арестовали. Речь идет о видном диссиденте Сергее Ковалеве, который являлся одним из самых активных создателей и распространителей крамольной "Хроники текущих событий". Стоит отметить, что еще за несколько дней до ареста Ковалев уже знал о своей участи. 23 декабря в его доме чекисты произвели обыск, а три дня спустя его коллега по диссидентской деятельности Юлий Даниэль назвал конкретную дату ареста — 27 декабря. Единственное, что было неизвестно, — в какое именно время произойдет арест. Оказалось, что утром. Накануне перед этим Ковалев был в гостях у Андрея Сахарова, где провел несколько часов. Как будет вспоминать сам Сахаров, Ковалев пришел к ним поздно и попросил хозяйку — Елену Боннэр — налить ему щей. При этом сказал: "Дай напоследок щец похлебать". Около трех часов утра он ушел. Дома его и взяли.

В те дни новым начальником Первого Главного управления КГБ СССР (внешняя разведка) был назначен Владимир Крючков. С новым назначенцем должен был лично побеседовать Брежнев. На календаре был понедельник, 30 декабря. Далее послушаем рассказ самого В. Крючкова:

"Брежнев принял меня в своем рабочем кабинете в Кремле. Там же был и Андропов. Перед беседой Юрий Владимирович предупредил меня, чтобы я не очень удивлялся, если генсек покажется мне не в форме, главное, мол, говорить погромче и не переспрашивать, если что трудно будет разобрать в его словах. Так что в Кремль я прибыл уже подготовленным. Но то, что я увидел, превзошло все мои ожидания. За столом сидел совершенно больной человек, который с большим трудом поднялся, чтобы поздороваться со мной, и долго не мог отдышаться, когда после этого буквально рухнул обратно в кресло.