Но вернемся в январь 74-го.

Буквально за несколько дней до случая в Риге в Москве тоже был задержан опасный преступник. При его задержании отличились двое милиционеров: младший сержант Вячеслав Березкин и стажер Николай Иванов. Поздним вечером они несли дежурство на Большой Академической улице. Вдруг невдалеке от них появилась толпа молодых людей, бывших явно навеселе. Оставив Иванова на углу, Березкин отправился унимать их в одиночку. Удалось ему это легко: едва завидев стража порядка, молодые люди поспешили разойтись в разные стороны. Однако один из них, рослый светловолосый парень, остался на месте.

Приближаясь к нему, Березкин обратил внимание на то, что парень стоит к нему спиной и руками совершает какие-то странные манипуляции. Когда до незнакомца оставалось всего лишь несколько шагов, страж порядка внезапно заметил мелькнувшее на секунду дуло обреза и тут же понял, чем занят парень: заталкивает патрон в патронник! Все решили какие-то доли секунды. В тот момент, когда незнакомец стал разворачиваться, милиционер уже успел приблизиться к нему вплотную и, мертвой хваткой вцепившись обеими руками в обрез, запрокинул его вверх. Грянул выстрел. Завязалась отчаянная схватка, и кто знает, каким бы был ее исход, если бы к месту происшествия не прибежал напарник Березкина стажер Иванов. Вдвоем они и скрутили незнакомца, который на самом деле оказался рецидивистом, собиравшимся этим вечером ограбить один из близлежащих магазинов.

Известный драматург Леонид Зорин вместе с женой и взрослым сыном находятся в доме отдыха в Малеевке. Жена (ее только что выписали из больницы) и сын отдыхают, сам драматург усиленно работает над новой пьесой, которой суждено будет стать эпохальной — "Покровские ворота". Эта комедия — автобиографическая. Главного героя — Костю Ромина — Зорин списывал с себя, имели реальных прототипов и другие персонажи, кроме тетушки Алисы Витальевны (тетки у автора не было). Как вспоминает сам драматург:

"Долгая жизнь этой комедии, в сущности, легко объяснима милым оптическим обманом, связанным с воскрешением юности. Но как упоенно, легко писалось! Не все было ясно в ее развязке, в ее композиции — ну да что там! Не может быть, чтоб волна не вынесла, чтобы сама не прибила к берегу. Так весело было из пены дней, из снега, лежащего за окном, из серого январского неба вызывать давно потерянных спутников и оживить "бескорыстных подружек", вновь поселиться в оставленном доме, согреть свою озябшую память. Так радостно жить в стране неведения, мы ведь не знаем, что молодость кончится, а если и знаем, не верим в это…"

14 января в центральных средствах массовой информации Советского Союза начинается кампания по дискредитации Александра Солженицына. Первый залп последовал из главного идеологического орудия страны — газеты "Правда". Статья, подписанная И. Соловьевым, называлась броско — "Цена предательства". В ней Солженицын назывался "матерым делягой, делающим бизнес на своем антисоветизме, ловко разжигающим вокруг себя спекулятивный ажиотаж и извлекающий из него дивиденды". Писалось, что "реакционность писаний Солженицына, его враждебность делу мира, социализма, взаимопонимания и дружбы между народами вызывают возмущение общественности братских стран социализма, печать которых разоблачает развернутую на Западе спекуляцию вокруг имени этого пасквилянта".

Статья в "Правде" тут же была перепечатана практически во всех центральных газетах. На следующий день свою лепту в это дело внесла и "Литературная газета", которая подхватила "правдинский" почин и ударила по Солженицыну из собственного орудия.