«В сарае с Колкиной по ее согласию я совершил половой акт в обычной и извращенной формах. Этого показалось мало. Я стал избивать ее. Удары по животу женщин мне всегда доставляли удовольствие — жертва меняется в лице и корчится от боли. Ее крик привлек внимание Яшиной, и та стала стучать в дверь. Продолжая совершать половой акт, я одновременно стал душить Колкину. Когда Яшина ушла в дом, я потихоньку вышел из сарая и забрался на чердак, где у меня в рюкзаке хранились инструменты: туристический топорик, несколько ножей. Татьяна в это время сидела на кухне. В сарае я расчленил Колкину, порезал на мелкие кусочки и засолил в бочке. Ее мясо использовал для еды. Татьяну в тот вечер я больше не видел, она ушла, не дождавшись меня…»

— Татьяна действительно ушла, но отнюдь не по той причине, на которую указывает маньяк. Просидев в доме еще какое-то время, она вновь вышла во двор. И увидела, что дверь сарая приоткрыта (Джумагалиев в это время был на чердаке). Она вошла в сарай и, пройдя несколько шагов, наткнулась на какой-то предмет, лежащий на земле. Татьяна нагнулась и нашупала… чью-то руку. Яшина пулей выбежала из сарая и спряталась в кустах у сарая, поскольку услышала посторонние шаги. Это возвращался Джумагалиев. В руках он нес топорик и несколько ножей. Скрывшись в сарае, он пробыл там несколько минут. И все это время Яшина, объятая ужасом, просидела в кустах, боясь даже пошевелиться. Наконец Джумагалиев вновь вышел во двор. Он позвал Татьяну, которая, как он думал, была в доме. Но на его зов никто не откликнулся. Тогда он отправился в дом. Только тут Яшина опомнилась, выбежала из своего укрытия и побежала на улицу.

27 июня Валерий Золотухин записал в своем дневнике впечатления от статьи, которая появилась несколько дней назад в газете «Советская Белоруссия». Цитирую:

«Появилась статья… обзорная о наших гастролях, нехорошая, мелкая (как ведут себя актеры в массовках — паслась бабенка около режиссерского столика Любимова). Паскудная статья… хотя мелочи, быть может, и верны, но это не для такой газеты, не для прощального слова. Не стоило месяц вкалывать как проклятым, чтобы получить такую оплеуху, да ладно… Обвиняют в небрежной игре Гамлета — Высоцкого. Мол, в Югославии — это гордость нашего театра советского, а в Минске — пренебрежение и пр. Аукнулось Володе, лягнули за то, что уехал». (Как мы помним, Высоцкий из-за болезни покинул Минск раньше времени. — Ф. Р.)

28 июня по всей стране прошли выпускные балы — десятиклассники прощались со своей альма-матер. Среди выпускников были и мои одноклассники из 325-й средней школы Бауманского района. Как и все их сверстники, они всю ночь танцевали на школьной дискотеке, а под утро отправились гулять по Москве. Тогда это делать было не страшно.

Несколько иначе запомнился тот выпускной Артему Боровику. Вот как об этом вспоминает его мама Галина Михайловна: «В школе был выпускной бал, а на другой день у Артема намечалось что-то важное, кажется, собеседование в институте (он поступит в МГИМО. — Ф. Р.). Я ждала дома и очень переживала, что его долго нет. В полдвенадцатого, не сказав мужу ни слова, взяла такси и поехала в школу. В актовом зале музыка, полумрак, мерцающие огоньки. Тема танцевал с девочкой. Она нежно склонила голову ему на плечо. И я во время танца подошла и решительно сказала: «Солнышко, надо ехать домой!» Он посмотрел на меня распахнутыми глазами: «Мам, ты подожди». Я вышла, а когда закончился танец, показался Тема и спросил: «Ты хочешь, чтобы я поехал домой?» — «Сынулечка, да».