Пророк Ирмияу жил теперь во Дворе Стражи, в "Яме" – самой охраняемой тюрьме Иерусалима, находившейся на территории дворца. Даже Навуходоносор не вызывал такой ненависти у иудеев, как Ирмияу с его проклятиями и обещаниями скорой и страшной кары своему народу за грехи и непослушание Божьему закону. Не раз к королю приходили командиры с просьбой наказать "взбесившегося старца", и Цидкияу просил пророка прекратить проповеди капитуляции.

Но тот и не думал замолкать.

– Если нас победят, весь народ будет уведён в Вавилон, как был уведён из Кнаана Израиль, – тихо говорил король, держа в ладонях руку старика.– Подскажи, как выстоять Иудее, где взять силы?

– И пусть уведут в Вавилон! – выкрикивал в ответ Ирмияу.– Через семьдесят лет другое поколение иврим, а не эти жадные и развратные животные, вернутся и отстроят Храм и город. А "поколение пустыни" недостойно жить здесь, в Земле Обетованной. Вспомни, как Моше сорок лет водил по Синаю такую же злобную и глухую к его призывам толпу! Пусть же там, в Вавилоне начнётся новый род иудеев!

Так они спорили, не в силах переубедить друг друга. А осада Иерусалима продолжалась. По городу ходили слухи, будто после нескольких попыток патриотов убить пророка, король назначил Шимона, командира своей гвардии, ответственным за сохранение жизни Ирмияу. Говорили, будто в своей тюрьме пророк принимает тайных посланцев из Вавилонии, и будто бы сам Царь Царей одобрил поведение иудейского пророка, чьи речи, как было сказано в ходившей по Иерусалиму прокламации, "ослабляли руки воинов и народа". Из тех же слухов можно было заключить, что король Цидкияу очень ценит Ирмияу, выполняет его советы, но делает это тайно, ибо уже несколько раз стрелы патриотов вонзались в дверь за секунду до того, как там появлялся король. Иерусалимцы знали что по таким "предупреждениям" большой мастер – Ишмаэль бен-Натания, первый ненавистник Вавилона.

У иудеев были основания верить, что король находится под влиянием Ирмияу, а тот никогда не скрывал своих взглядов. "Навуходоносор, – проповедовал он, – это Бич Божий, насланный на иудеев Господом за грехи.

Стало быть, и сопротивляться Вавилону – только добиваться окончательной погибели Иерусалима и Храма". Когда назначенный Царём Царей правителем Иудеи Цидкияу должен был нанести благодарственный визит в Вавилон, Ирмияу дал ему в сопровождающие своего ученика, Сераю бен-Нерию, брата Баруха, велев удерживать короля от любых политических игр. По Иерусалиму ходило "слово", которое пророк Ирмияу заповедовал Серае бен-Нерия, когда тот отправился в Бавель с Цидкияу, королём Иудеи, в четвёртый год его правления.

Рассказы об отношениях короля и пророка были правдой. На ночь с Ирмияу снимали деревянные колодки, приводили к Цидкияу. Тот расспрашивал, как кормят в "Яме" и не обижает ли пророка охрана, а потом рассказывал новости, как правило, весьма неприятные для оборонявших город иудеев. Пока хватало стрел и камней, пока ещё не иссякли запасы зерна и не были вычерпаны до дна ямы с весенней дождевой водой, но потери воинов на стенах Иерусалима восполнить было некем: все, кто мог рубить мечом или метать дротики, участвовали в обороне, а от других городов Иудеи столица была отрезана кольцом вавилонских армий.

В начале месяца Сивана сопротивление вавилонскому нашествию по всему остальному Кнаану прекратилось, и Навуходоносор велел освободившиеся войска и осадные орудия перебросить к Иерусалиму. Так под стенами города появилась армия касдимов – самых свирепых бойцов во всём имперском войске.

Король велел принести ещё несколько светильников в дворцовую комнату, где он сидел за ужином вместе с Ирмияу и двумя иудейскими старейшинами из своих главных советников.