Единственное, что меня волновало, была Молли — мне было ужасно жаль ее. Сам я, подобно куску старой резины, давно утратил свою эластичность. «Воспряньте, о непонятые, ибо окончились ваши беды».

После обеда я отвез Молли на праздничное богослужение в маленькую старую церквушку Старбера. Это было наше первое Рождество вдвоем, и по этому поводу что-то надо было делать. Мне не очень-то хотелось идти в нашу дикфордскую церковь и чувствовать, как викарий ест меня глазами.

По дороге через болота мы со всех сторон слышали колокольный звон — колокола Дикфорда постепенно затихали позади нас, зато доносившийся из Старбера звон с каждой минутой становился все отчетливее. Слева от нас возвышался Белл Ноул: шапка тумана плотно сидела на его макушке, а террасы пониже были окутаны легкой дымкой.

Молли первой нарушила молчание — я за рулем обычно не разговариваю, да и вообще не люблю много говорить.

— Пока ты не уедешь из Дикфорда, тебе не удастся сделать ничего хорошего в жизни, — произнесла она.

— Но я не могу оставить Дикфорд в одночасье, Молли, — ответил я. — Дикфорд дает мне хлеб.

После этого мы вновь некоторое время ехали молча. Справа, вдалеке, между нами и морем виднелась свеженасыпанная полоса новой прибрежной грунтовой дороги, строительство которой затеял городской магистрат. Должен заметить, что этот шрам из сырой земли, протянувшийся через болота, огорчил меня тем, что разрушил древнее очарование и покой этой местности. Мне представилось, как после этой дороги из Дикмаута потянутся в разные стороны десятки других.

Заехав по дороге к Третоуэнам, мы подарили им рождественскую индейку. Они настолько изумились, не ожидая этого, что сами стали похожи на наш подарок. Я сказал им, что они могут рассматривать это как начало традиции. В ответ старый Трет лишь покачал своей головой.

— На следующий год нас здесь уже не будет — во всяком случае, я очень на это надеюсь, — сказал он.

Это место для них было слишком пустынным. Миссис Трет желала быть поближе к магазинам и кинематографу, так что они решили вернуться в свой старый дом в Труре, где жили все ее родственники. Третоуэн собирался навестить меня вскоре после праздников, с тем чтобы вписать в мои книги о купле-продаже и свою ферму. Казалось, что своим решением Третоуэны рвут последнюю нить, связывавшую меня с Морган, — и все-таки это не вызвало во мне возражений. С некоторых пор у меня практически ничего не вызывало возражений, что, насколько я понимаю, было далеко не обнадеживающим симптомом.

Вечером, когда мы возвращались из Старбера, Молли обратилась ко мне:

— Почему бы тебе не открыть отделение в Дикмауте? Тебе и мистеру Скотти перепадает не так уж много работы в вашем теперешнем офисе, а Дикмаут как раз находится в пике своего развития.

— Дикмаут — это дрянная дыра, — прервал ее я. — Ненавижу этот город. Там везде асфальт и доходные дома; летом там одни жуиры, а зимой — одни ветры.

— Тогда давай купим ферму Третов. Мы обоснуемся там, а ты сможешь легко добираться оттуда и до Дикфорда и Дикмаута, когда окончат новую дорогу.

— Чем тебе не нравится идея жить в «Доме у кедра»?

— Я не говорю, что мне не нравится — я смогу быть счастлива везде. Но тебе определенно будет лучше на ферме.

— С чего ты это взяла, Молли?

— Я говорила с Луной, и она мне все рассказала.

Не знаю, о чем Молли говорила с Луной и что Луна отвечала Молли — ведь обе они не доверяли мне полностью; но если сказанное было хотя бы половиной того, что сказала мне Луна в первую нашу встречу, то это объясняло многое.

Я был многим обязан Молли, но возможностей компенсировать ее усилия было настолько мало, что в тех редких случаях, когда она просила меня о чем-то, я чувствовал себя не вправе отказать ей.