В общем, и дома, и аренда угасали на глазах, так что с этим было необходимо что-то делать. Скотти собирался в Лондон, где он должен был свидетельствовать на судебном заседании по делу одного моего клиента; я предложил ему позвонить мисс Ле Фэй Морган и поделиться с ней моей идеей относительно реконструкции собственности вместо ее продажи. Мой опыт гласит, что сказанное женщины воспринимают лучше, чем представленное в письменном виде.

В конце концов, чувствуя себя некомпетентными в разговоре о недвижимости, они воспринимают самого собеседника, а не детали сделки. Я знал, что своим ошеломляюще благоразумным и честным видом Скотти обыкновенно производил хорошее впечатление; так что я отправил его с этим поручением.

Возвратившись, подобно Ноеву голубю, в должное время, он принес в клюве отнюдь не оливковую ветвь. В Лондоне его ожидал скандал. Оказалось, что взятый из наших учетных книг адрес, по которому он направился, привел его к какой-то клетушке, переделанной под художественную мастерскую. Старый Скотти был вынужден взбираться по убогой лестнице; очутившись в некоем подобии сеновала, он обнаружил, что у всех находившихся там стульев спилены ножки, так что сидеть приходилось практически на полу; стены были уставлены диванами, которые были сделаны из обычных рамочных матрацев, брошенных на пол и накрытых подобием персидских ковриков. Скотти точно знал, что это матрацы — он приподнял их покрывала и заглянул под них. У Скотти матрацы однозначно ассоциировались с кроватями, так что увиденное ужаснуло его. Я указал на большое число сих предметов, но это не помогло. Тогда я сказал, что и сам потрясен мысленной картиной того, как Скотти бесстыдно залезал матрацам под исподнее, рассматривая их неглиже. Это произвело еще худшее впечатление. Он сказал, что как только вошел и увидел стулья с отпиленными ножками, он сразу заподозрил неладное, а увидев вошедшую старую леди, он понял, что не ошибся.

— Сколько времени мы имеем дело с этой мадам? — спросил он.

— Бог знает сколько, — ответил я.

На что Скотти неодобрительно хмыкнул, так как не любил, когда я упоминал Имя Божье всуе.

— Ее имя значилось в книгах тогда, когда я начал работать в фирме, — сказал он.

— Ее имя уже было в книгах, когда я родился, — заметил я.

— Ну, и сколько же ей было тогда, по-вашему? — спросил он.

— Начнем с того, — сказал я, — что сейчас мне тридцать шесть, а она имела дело с моим отцом, сколько я себя помню.

— Ладно, — сказал Скотти, — так вот, мадам вошла в комнату, если это конечно можно назвать комнатой — я лично назвал бы это сараем, — а я ей и говорю: «Я хочу видеть мисс Ле Фэй Морган». А она мне: «Мисс Ле Фэй Морган — это я». И тут я ей сказал: «А Вы недурственно сохранились, мадам, ежели позволите мне такое слово». Тут она побагровела вся и говорит: «Думаю, вам лучше было бы решать ваши дела по переписке», а я ей ответил: «Это уж точно».

Из всего услышанного я заключил, что леди, с которой мы годами поддерживали деловые отношения, принимая ее за мисс Ле Фэй Морган, на самом деле таковой не являлась, и вообще, неизвестно кем она была на самом деле.

Это поставило нас в весьма двусмысленное положение.