Так что, как я и предполагал, они подняли жуткий вой. Я признаю: да, Скотти ужасно зауряден; да, его вкусы в одежде просто прискорбны; да, его выговор непонятен; но он честен, прямолинеен, добр и очень энергичный работник, поэтому я настоял на его кандидатуре.

Не могу сказать, что я довел дело до ручки, так как наши клиенты в любом случае не вызывают агента на дом. Они и не делали этого, так что у меня лично никаких иллюзий на эту тему не было, даже если они и были у моей сестры. Одно дело, когда вызываешь людей как следует поработать; совсем другое — когда их приглашают просто разделить с тобой компанию. Не было никого, кроме Скотти, кто бы пришел сразу после очередного приступа астмы и присел рядом — а это неплохая проверка человека. Обычно он сидит молча, как квочка, умудряясь быть при этом удивительно общительным и дружелюбным. Поэтому я взял его в партнеры и, думаю, это была моя лучшая сделка. Для моей семьи свойственна одна странная особенность: они будут противиться чему-нибудь, помогая себе буквально зубами и когтями, даже если им нечего предложить взамен.

Скотти женился вскоре после того, как стал партнером. Думаю, что это должно отражаться на дружбе, даже если жена друга тебе нравится; тем более, что его жена мне не нравилась. Она была по-своему неплохой. Моя сестра считала ее весьма достойной девушкой. Она была дочерью местного предпринимателя. Считается, что аукционеры выше предпринимателей; я вообще не знаю, с кем предприниматели могут считать себя на одном уровне. Поэтому я предполагал, что такой брак даст сестре основания говорить о дальнейшем упадке бизнеса, но этого не случилось. Не правда ли, странно: меня не волновала заурядность Скотти, но вот его жену переносить я не мог; ее обыденность не волновала мою сестру, но все равно сестра не могла стерпеть этого. Женитьба Скотти оставила брешь в наших отношениях, правда, эта брешь была в таком месте, которое никогда не было слишком оживленным. Он был не Бог весть какой компаньон, но друг из него был неплохой.

После того как Скотти вошел в дело на правах партнера, я перестал заниматься рутинными делами, полностью переключившись на оценку. Эта часть бизнеса мне нравилась. Мне приходилось разъезжать по округе, встречаться с интересными людьми, особенно когда предстояло судебное разбирательство — я часто был необходим как эксперт-свидетель, — а это изрядная потеха, если у вас есть чувство юмора. То один, то другой судебный исполнитель вызывал меня для дачи показаний, и человек, для которого я был истиной в последней инстанции во время одного процесса, пытался смешать меня с грязью на другом. По завершении всего этого я потом ужинал с ними со всеми в «Георге» и владелец собственности, мой приятель, пытался все уладить. Не со «рой, конечно, поскольку я в любом случае знал, что у него есть, — ведь это я подбирал ему покупку на аукционе, а там попадались чертовски интересные варианты — но в общем он все улаживал, между нами говоря.

Так что все это было очень хорошо и очень мне нравилось; но судебные исполнители существовали сегодня, — завтра же их могло уже не быть, так что, хотя я их ужасно любил, пока общался с ними, ни с одним отношения не переросли в дружбу.

И все же в конце концов я кое-как начал вести оседлую жизнь вместе с Салли, книгами и радиоприемником; все говорили, что я стал жутко нелюдимым, хотя, видит Бог, я не был бы таким, если бы находился в приятном мне обществе. Боюсь, что именно по этим причинам я так часто страдал от астмы.

Я читал запоем самые разные книги. Я прочел очень много всяких теософских изданий, чего бы не сделал, живи я до сих пор в нашем доме, хотя комфорт здесь и ни при чем. Кое-что из прочитанного мне понравилось, кое-что — нет. Мне понравилась идея перевоплощения душ — это было лучшее из того, что я узнал; мысль о реинкарнации мне очень помогла.