— Расстегни мой ремень, — коротко приказал он. Я замешкалась на секунду, догадавшись, что именно он хочет сделать.

— Меня никогда не били, — пожаловалась я, потому что, как ни крути, я малодушна и боюсь боли.

— Расстегни мой ремень, — повторил он, и губы его снова сжались, сделав лицо холодным и отстраненным. Я робко ступила вперед и протянула руки к его поясу. Его тело было напряжено, и спокойствие позы было обманчивым. Под тонкой тканью светлых джинсов я видела проступающие контуры его члена, эрегированного члена. Одно осознание того, что он вскоре возьмет меня, воспламеняло, и жар возник сначала в самом центре моего тела, заставив испытать если не оргазм, то что-то близкое к тому, а затем разгоряченная кровь потекла, как бурная река, по всему телу, и мне стало так жарко, словно я находилась на пляже в солнечный день. Пальцы плохо слушались, но мне кое-как удалось расстегнуть толстую пряжку ремня.

— Что дальше? — спросила я хрипло.

— Вытащи его, — приказал он тихо.

— Мне страшно. Меня никогда-никогда не били, — повторила я, но ответа не удостоилась. Андре ждал, пока я вытяну кожаный ремень из его джинсов. Ремень был тяжелым, выполненным из грубой кожи. Я не хотела, чтобы меня им били. Я не хотела, чтобы меня били любым ремнем, я не понимала, как кто-то может находить это возбуждающим, хотя и знала, что многие любят подобные вещи. Люди загадочны по своей природе, кто знает, какие демоны дремлют в их подсознании после миллионов лет, проведенных в пещерах.

— Сложи его вдвое и дай мне, — сказал Андре.

— Тебе нравится бить женщин? — спросила я без особой надежды на ответ.

— Ты можешь уйти, — ответил он так спокойно, что мне стало холодно. — Как я уже сказал, так будет даже лучше. Но если ты останешься, я буду делать с тобой все, что посчитаю нужным. И ты не будешь задавать мне вопросы.

— Я буду слушаться тебя во всем?

— Да.

— Я буду куклой, ты привяжешь ко мне веревки и станешь за них дергать? А я стану отвечать на все — да, мессир, нет, мессир, как прикажете, мессир? Так?

— Ты хочешь уйти? — Андре вздохнул и посмотрел на меня выжидающе. Мои глаза тем временем хорошо приспособились к сумраку комнаты, а Андре стоял напротив, безмятежный, неотразимый, опьяняющий. Я уже забыла, сколько времени прошло, я не думала больше о времени. Я не думала ни о чем, только хотела смотреть на Андре, на его загорелое лицо, чуть неровный изгиб губ, тонкую, едва заметную линию на подбородке, испытывая удовольствие просто от того, что он стоит рядом, а я обнажена. И если я и была в чем-то уверена, так это в том, что не хочу уходить.

— Что мне делать, мессир? — спросила я с вызовом. Может быть, он не будет сильно бить меня? Андре помолчал, а затем кивнул, принимая вызов.

— Повернись лицом к стене и возьмись за крепление стеллажа двумя руками. Держись крепко. И постарайся вести себя тихо, птица. Как думаешь, сможешь? — спросил он, а я, превозмогая страх, развернулась и сделала то, что велено. Чтобы взяться за металлическую трубку стеллажа, мне пришлось вытянуться и наклониться вперед.

— Меня никогда не били. Я не знаю, как поведу себя. Может быть, я брошусь на тебя и выцарапаю глаза, — ответила я зло, все еще не веря, что собираюсь позволить Андре себя ударить. Это было совсем другое, не то же самое, что мы делали на металлической лестнице в его квартире. Возбуждение исчезло, мне было просто страшно.

— Расставь ноги шире, — его голос звучал по-деловому. — Вот так, довольно.