|
Все, кто будет способствовать успешному проведению дела, забыты не будут, вы меня поняли? Она нужна мне сегодня, кровь из носу! Кнут и пряник - верное средство, подполковник меняет тон: - Хорошо. Сегодня я займусь этим лично. Куда вам звонить? Конечно, если речь идет о внеочередной звездочке и о получении полковничьей папахи, подполковник займется этим сам, лично. Я даю ему свой рабочий и домашний телефоны, телефон приемной Руденко и телефон третьего отдела МУРа, где всегда дежурит кто-то из светловских "архаровцев". Он спрашивает: - Я могу привезти ее приводом, если она откажется ехать? - Безусловно, постановление я подготовлю. В нашем деле формальности должны отступить на второй план. С этой минуты подполковник Барон и вся рижская милиция начнут в прямом смысле перелопачивать все Рижское взморье, и я думаю, через час-полтора Юрмала будет просто кишеть оперработниками, стукачами, сексотами, сотрудниками наружной службы Латвийского МВД. Я положил трубку. Теперь мне оставалось только ждать. Ждать, когда Барон найдет эту Айну Силиня, ждать, что там, в Котласе, узнает Светлов об этом Акееве, ждать сообщений из Баку, ждать завтрашнего прибытия в Москву поезда N-37 Ташкент - Москва с бригадиром Германом Долго-Сабуровым, и ждать, не найдет ли бригада Пшеничного на Курской дороге какого-нибудь свидетеля ночного убийства (убийства или несчастного случая?) Юрия Рыбакова. Я сонно верчу в руках какие-то бумаги - после греховной ночи больше клонит в сон, чем к работе. Конечно, больше всего меня бы сейчас взбодрил телефонный звонок из Баку, Котласа или хотя бы с Курской железной дороги. Почему-то я не верю, что этого Зиялова можно вычислить, если сличить списки соучеников Белкина со списком пассажиров ташкентского рейса. Наверное, потому, что это было бы слишком просто, а мне никогда в жизни ничего не доставалось вот так, запросто. И еще потому, что я уже не верю этому Белкину и его рукописи. Если он наврал, что жил у Свердлова, то почему бы ему не наврать, что Зиялов был его школьным соучеником?.. Не знаю, думаю я об этом уже в дреме или еще бодрствовал, но когда я каким-то сверхчутьем поднял голову от бумаг и взглянул на дверь, то увидел, что в дверях стоит Генеральный прокурор СССР Роман Алексеевич Руденко. В маршальском мундире, гладко причесанный, он молча смотрел на меня в упор своими блекло-голубыми глазами, словно подслушивает мои мысли или читает их на расстоянии. А встретив мой взгляд, усмехается: - Что-то не вижу огонька в работе... Примерно раз в месяц Генеральный, согласно новым либерально-демократическим веяниям, самолично обходит кабинеты управлений и следственной части, калякает о том, о сем с подчиненными, - так сказать, проявляет участие к личной жизни и условиям работы. |
