Изменить размер шрифта - +
Шиллер был субъективен в своих первых произведениях: он изображал в них людей не такими, каковы они суть и какими, следовательно, должны быть, но такими, какими они ему представлялись или какими он хотел, чтоб они были. Но субъективность отнюдь не есть мужиковатость, хотя и может быть мужиковатостию по свойству субъекта: это мы сейчас докажем. Шиллер велик в самой своей субъективности, потому что его субъективность есть субъективность гения. Он создал себе идеал человека и осуществил его в маркизе Позе[13 - Маркиз Поза – герой трилогии Шиллера «Дон Карлос».]. Теперь, в противуположность Шиллеру, возьмем вас, почтеннейший Фаддей Венедиктович: в бесподобном романе своем «Иване Выжигине» вы изобразили Вороватиных и Ножатиных, истинных негодяев и извергов, но вы их и называете негодяями и извергами – это объективное изображение. Но вы же в своем Иване Выжигине были творцом чисто субъективным, потому что силились выразить в нем ваш идеал человека. Конечно, ваш Выжигин – человек очень добрый и почтенный, но далеко не идеал человека.

 

Потом г. Булгарин грозно обвиняет нас в несправедливом отзыве о петербургских артистах – гг. Каратыгине и Сосницком. Не хотим повторять без нужды уже сказанного нами об этих артистах, а скажем только, что на этот раз г. Булгарин вполне нас понял и вполне развил мысль, слегка нами высказанную. Нам остается только благодарить его за это[14 - Излагая мнения Белинского о Каратыгине в заметке «Г-н Каратыгин на московской сцене в роли Гамлета» и о Сосницком в заметке «Г-н Сосницкий на московской сцене в роли городничего», Булгарин еще более заострил отрицательное суждение Белинского о петербургских артистах, что вполне устраивало Белинского.].

 

Что Скриб выше Гюго и Ламартина – это наша мысль, и мы снова повторяем ее; но Ламартина, вместе с Шатобрианом, мы относим к школе идеальных, а не неистовых поэтов юной Франции: к неистовым принадлежат Гюго, Дюма, Бальзак и пр.[15 - В рецензии на комедию-водевиль Н. Соколова «Невеста под замком» Белинский писал: «…Беранже и Скриб, в наших глазах, выше Гюго, Ламартина и всей компании неистовых и идеальных гениев, известных под фирмою la jeune France» (Белинский, АН СССР, т. II, с. 362).Это высказывание Белинского Булгарин также представил неверно: не соглашаясь с Белинским, что «Скриб выше Виктора Гюго и Ламартина», Булгарин одновременно приписал ему заявление, что «Ламартин принадлежит к неистовой школе во Франции». Свое понимание двух школ во французской поэзии 1830-х гг. – идеальной и «неистовой» – Белинский подробно изложил в рецензии на «Краткую историю Франции до Французской революции…» (см. наст. т., с. 337–341).]

 

Г-н Булгарин обвиняет нас за помещение повести «Одни сутки из жизни старого холостяка»[16 - Повесть П. Н. Кудрявцева; была напечатана в «Московском наблюдателе», 1838, ч. XVI, март, кн. 1 за подписью: А. Н.]. Повесть ему не нравится, а нам очень нравится, без чего мы, разумеется, и не поместили бы ее. О вкусах спорить трудно, особенно там, где вкусы диаметрально противуположны. Нам самим не нравится многое, что восхищает г. Булгарина, и мы очень понимаем возможность ошибки с нашей стороны. Не все обладают критическим талантом г. Косичкина, который умел помирить двух врагов и соперников, отдавши каждому должное – у одного похваливши элемент философский, а у другого поэтический[17 - Белинский напоминает о памфлете Пушкина «Торжество дружбы, или Оправданный Александр Анфимович Орлов». Здесь под видом «ученого» рассуждения добродушного, не искушенного в литературе Феофилакта Косичкина Пушкин дает убийственную по своей иронии сравнительную характеристику романов (и вообще литературной деятельности) Булгарина и третьесортного московского сочинителя А.

Быстрый переход