– Что ты ответишь?

– "Да, скажу я, знаю". Меня спросят: «Сожалеешь ли ты об этом в сердце своем, раскаиваешься ли ты?» «Нет, я скажу, нет...»

– Нет! – резко повторил Лозовский и грохнул кулаком по столу так, что мигнул экран монитора. – На могиле Коли Степанова я сказал себе: «Они за это заплатят». Я сказал ему:

«Капитан Степанов, я тебе клянусь, что они за это заплатят!»

Когда я увидел Христича, я сказал: «Они за это заплатят». Я сказал это себе, а не ему, потому что он уже не человек, а растение! Они за это заплатят, поклялся я. Потому что если такое оставлять безнаказанным, возможно все: новые Печатники, новые Дубровки, новая Чечня, – все! Если такое оставлять безнаказанным, Россия превратится в ад. Она превратится в ад, и мои сыновья будут жить в аду! Так пусть лучше в аду буду я.

– Володя, мы будем там вместе, – добродушно проговорил Тюрин, выпуская из «эспрессо» струю кофе в чашку с надписью «Павлик».

– Ты-то при чем?

– А это я организовал утечку информации – сплавил в «Сиб– ойл» очерк Степанова с правкой Кольцова. И насчет региональных выпусков «Курьера», после которых Кольцов возьмет всех губернаторов за горло, и никакие «Сиб-ойлы» не смогут ему помешать. А заодно и о цене, которую намерены предложить англичане. Кофе хочешь?

– Хочу.

Тюрин налил кофе в кружку с надписью «Вова».

– Вы сошли с ума! – растерянно сказала Регина. – Вы оба сошли с ума! Володя! Петрович! Скажите, что вы пошутили! Это шутка, да? Дурацкая шутка? Ну, соврите!

– Если это шутка, то не очень смешная, – отозвался Тюрин. -

Это не шутка, Регина, это жизнь. Которая дается человеку, как говорится, только один раз...

– И прожить ее надо, – закончил фразу Лозовский.

– Я буду молиться за вас обоих. Я сегодня поеду в Елоховский собор и буду молиться за вас всю ночь!

– Правильно, – одобрил Лозовский. – А утром ты, жопа, пойдешь в хорошую парикмахерскую, потом в бутик и оденешься так, чтобы мы с Петровичем мгновенно в тебя влюбились! И будешь ждать своего жирафа. И будешь счастлива. Ты обязана быть счастливой! И тогда, может быть, нам немного простятся наши грехи.

– Аминь, – заключил Тюрин.

Тело известного журналиста и видного демократического деятеля Альберта Николаевича Попова было доставлено в Москву и после гражданской панихиды в Центральном доме журналиста погребено на Троекуровском кладбище. На первой полосе «Российского курьера» был напечатан портрет Попова в траурной рамке. Портрет занял почти всю полосу, поэтому места для некролога осталось немного.

"Он был журналистом. Это была его профессия, его образ жизни и образ мысли.

Он никогда не уклонялся от выполнения профессионального и человеческого долга – так, как его понимал.

Он был принципиальным человеком и никогда своим принципам не изменял.

Он остро ощущал нарастающее неблагополучие мира. И его не минула чаша сия.

Он прошел свой путь от «Аз есмь» до «Я был»...

Подписал некролог новый главный редактор «Российского курьера» В. Лозовский.

В качестве нового главного редактора коллективу редакции Лозовского представил генеральный директор «Российского курьера» Броверман. Программное выступление нового главного редактора не заняло и минуты. Лозовский сказал:

– У нас есть карт-бланш на пять лет. Если за пять лет мы не превратим «Курьер» в финансово независимое издание, мы закроемся.