— Защити меня!

— Но на тебя никто не нападает.

— Заклинаю тебя именем Сулеймана ибн Дауда!

Джинния хихикнула.

— Мир с ними обоими.

— Я буду жаловаться! — взвыл Хасан. — Верховный диван аравийских джинов наложит на тебя заклятие, загонит в бутылку и бросит в море!

— Условия договора соблюдены, — возразила Джинния. — Тебе придется платить за необоснованную жалобу.

Леший ухмыльнулся. Хасан, увидев эту усмешку, совсем потерялся и заверещал, как подшибленный заяц:

— Унеси меня отсюда!!!

Древолюб кокетливо взбил шевелюру и уложил поизящнее косички на плечах. Хрустальные колокольчики радостно зазвенели. Филин, сидящий на луке седла Александра, глядя на сцену ухаживания, неодобрительно щелкнул клювом и отвернулся.

— Ты что везешь? — повторил леший.

— Очки, — кисло сообщил Хасан.

— Очки?!

— Да.

— Аримаспам?!

— Им самым.

— Но зачем? — Древолюб был вконец сбит с толку.

— Что же, если у них один глаз, так им и очки нельзя надеть? Несправедливо! Вот я и решил позаботиться о бедных аримаспах, чтобы они не думали, будто их обделили в чем-то.

— Врешь как обычно, Хасан, — леший шумно втянул воздух большим носом.

— Ах, так! — вспыхнул от возмущения Хасан. — Смотри!

Он разодрал упаковку тюка, на котором стоял, запустил внутрь обе руки и выхватил пригоршню очков. Торжествующе потрясая ими в воздухе, Хасан заорал:

— Вот! Любуйся!

Он швырнул очки наземь, только стеклышки в стороны брызнули, выволок еще горсть очков, кинул их тоже, в третий раз сунул руки по локоть в тюк. Но подозрительно принюхивающийся леший остановил его:

— Хватит, остановись. Верю.

— Вот. А еще оскорбляешь, — всхлипнул Хасан.

— А в том тюке тоже очки?

Хасан немного поувял.

— Тоже… очки, — с запинкой выдавил он.

— Давай, посмотрим.

Купец сморщился, словно ему в рот запихнули сразу два лимона.

— Давай, — согласился он без всякого энтузиазма.

И Александр совершенно не удивился, когда из развязанного тюка посыпались ароматные коричневые зерна.

— Хасан-мошенник, когда-нибудь ты рассердишь меня не на шутку, — вздохнул леший. — Терплю я твое озорство, терплю, а потом возьму и рассержусь по-настоящему. Ну как ты можешь распространять между людей эту заразу? Запомни раз и навсегда: кофе двою проклят! Тот, кто берет в руки эту скверну, впадает в страшный грех! Только чистые и невинные…

— Да перестань ты! — огрызнулся Хасан, взбешенный потерей очередной партии товара. — Ты просто ретроград и мракобес! Ты стоишь на пути распространения цивилизации и культуры!

Леший оторопел. Мудреные слова смутили его, непонятно: не то ругают, не тот еще что… Оправившись, он обрушился на Хасана:

— А ты просто отравитель! Тебя судить надо!

— Будь твоя воля, ты и летом заставил бы на санях ездить, колесо дьявольским исчадьем называл! Скажешь, не было?!

— Ну и что?

— Ты сам хоть раз кофе пробовал, что ядом называешь? — Хасан ощерился, как разъяренный пес.

— Вовек не осквернюсь! — гордо ответил леший.

— Тогда помалкивай.

— Зато другие твердо знают, что это отрава.

— Кто?!

— Есть такое мнение, — вывернулся леший.