– Спускайтесь! – позвал он. – Хотите кофе? Ответа не последовало.

– Вы заблудились? Вам следует обогреться, заходите в гости!

Эмери казалось, что его слова тонут в снежном безмолвии. Он кричал довольно громко, но не был уверен, что его услышали. Тогда Эмери встал и помахал рукой:

– Идите сюда!

За соснами возникла бесцветная вспышка. Она была такой быстрой и слабой, что Эмери засомневался: видел ли он ее на самом деле. Кто-то подавал сигналы зеркалом – только вот небо над заснеженными склонами давно приобрело тусклый свинцовый оттенок, и солнце невозможно было разглядеть.

– Спускайтесь! – снова позвал он, но наблюдатель исчез.

«Деревенские жители с подозрением относятся к чужакам», – подумал Эмери.

Впрочем, он прекрасно знал, что в радиусе десяти миль не было никаких деревенских жителей: пара охотничьих домиков и несколько хижин, вроде его собственной; сейчас, когда сезон охоты на оленей закончился, здесь никто не жил.

Он сошел с крыльца. Снег доходил ему до колен и с каждой минутой валил все сильнее и сильнее. Поросший соснами склон холма был уже практически не виден.

Поленница под южным карнизом (когда Эмери приехал сюда, она казалась весьма внушительной) заметно уменьшилась. Пришла пора заняться заготовкой дров. Пожалуй, он уже упустил момент. Завтра нужно взять бензопилу, топор, кувалду и клинья, а может, и джип, если на нем можно будет добраться до места, и притащить бревна.

Он отбросил мысли о дровах. Скоро приедет Джен и привезет Брука, который останется с Эмери. И близняшки поживут у него несколько дней, если дорогу совсем завалит снегом.

Койот поднялся по ступенькам заднего крыльца!

Через пару секунд Эмери сообразил, что ухмыляется, как дурак, поэтому стер улыбку с лица и заставил себя внимательно изучить ступеньки.

Следов найти не удалось. Вероятно, койот все съел еще до того, как повалил снег, потому что миска была вылизана дочиста. Придет время, и очень скоро, когда Эмери коснется желтовато-серой головы, койот оближет ему пальцы, а потом уснет перед маленьким камином.

Довольный, он подергал ручку задней двери, но потом вспомнил, что запер ее вчера вечером. Точнее, он запер обе двери – им двигал какой-то непонятный ужас.

«Медведи», – подумал он, пытаясь убедить себя, что, в отличие от Джен, не подвержен иррациональным страхам.

Здесь они и в самом деле водились. По большей части это были маленькие черные медведи. Но попадались и крупные звери, забывшие страх перед человеком, готовые бродить где угодно и нередко нападавшие на людей. На них охотились каждый год осенью, когда они нагуливали сало для долгой спячки. Приходила зима, медведи устраивались в пещерах, дуплах больших деревьев и густых зарослях кустарника. Тихонько посапывая, они лежали неподвижно, как снег, и видели медвежьи сны о далеких временах, когда проселочные дороги снова зарастут деревьями, а ружья рассыплются в прах.

И все же Эмери чего-то боялся.

Он вернулся к переднему крыльцу, взял кресло и тут заметил на потертой спинке черное пятно, которого раньше не было. Оно оставило след на пальце, но Эмери легко соскреб его лезвием небольшого перочинного ножа.

Пожав плечами, он занес кресло в дом. В кладовой было полно ирландской тушенки; сегодня он приготовит ее на обед, а потом намажет соусом ломоть хлеба и оставит его для койота на том же месте, на ступеньках заднего крыльца. Нельзя (так говорят знающие люди) каждый день понемногу переставлять миску. Это будет слишком быстро и страшно для любого дикого существа. Можно перемещать угощение не чаще одного раза в неделю, миска койота мелкими шажками уже пропутешествовала от самого берега ручья, где Эмери в первый раз увидел зверя, до ступеней заднего крыльца.

Джен, Брук и близняшки наверняка отпугнут койота.